живших здесь когда-то людей, и на нее отбрасывает свой чудный целительный свет даже спустя долгие годы.

Второй этаж оказался заметно старше первого. Видимо, родители Майи обитали внизу, а сюда перенесли все ненужные вещи, а София позже оставила все как есть. Однако, комнаты оставались очень светлыми и чистыми – она неотступно следила за порядком и здесь.

Одна из комнат явно принадлежала прабабушке – возле окна стояла старинная швейная машинка, накрытая чехлом, на комоде выстроились в ряд прелестные фарфоровые статуэтки, а перед овальным зеркалом в резной золоченой раме все еще лежали костяные щетки для волос и замысловатые стеклянные флакончики от духов, оставшиеся от бывшей владелицы.

Светлые тканевые обои в мелкий цветочек подчеркивали женскую сущность комнаты. Низкая софа, обтянутая выцветшим розовым шелком, была завалена альбомами и брошюрами по домоводству и садоводству. Наверное, их тоже принесли сюда с первого этажа родители, у которых и свои-то книги никогда не помещались на полках, они постоянно множились, грозя вытеснить собой все остальное, включая жильцов.

В углу второй комнаты, оказавшейся практически лишенной какой-либо мебели, стояло несколько больших кованых сундуков. Майя, как любая молодая девушка, была очень любопытна и обожала рассматривать старинные вещи. Поэтому, быстро стряхнув легкий слой пыли с тяжелых крышек, она решила поочерёдно их исследовать.

В первом сундуке лежали старые платья, туфли, шляпки, скорее всего принадлежавшие прабабушке или кому-то из родственников тех времен. В некоторых местах ткань пожелтела от старости и покрылась бурыми пятнами. Сильно пахло нафталином. Майя с грустной улыбкой рассматривала эти обветшалые уже никому не нужные вещи, которые когда-то украшали своих владелиц и гордо занимали самые видные места в гардеробной. Их время ушло, но тонкий шлейф прожитых лет, казалось, так и тянулся через крышку сундука, пытаясь удержаться и не раствориться бесследно в этом новом чужом мире.

Следующий сундук был заполнен бумагами. Здесь были кожаные записные книжки, исписанные мелким красивым почерком, школьные тетрадки и альбомы мамы и тети Софии, праздничные открытки, заметки и многое другое, то, на что просто рука не поднялась выбросить.

«Наверняка София сложила сюда и сказки прадедушки, о которых рассказывала Дина», – с удовольствием подумала девушка.

Бумаг было так много, что потребовалось бы, наверное, несколько часов на изучение каждой по отдельности. Майя дала себе слово, что позднее обязательно осмотрит все более внимательно. Но сейчас она очень торопилась заглянуть в третий сундук.

Едва она приподняла тяжелую деревянную крышку, как ей в нос ударил плотный пряный аромат. Майя никогда еще не чувствовала такого нежного и одновременно властного запаха.

У девушки с рождения был удивительно тонкий нюх. Она могла довольно точно определить источник запаха даже при очень слабой интенсивности, а иногда и разделить его на составляющие, причем для этого ей не нужно было сильно напрягаться. Едва зайдя в квартиру, Майя обычно уже знала, что сегодня будет на ужин, с какими химическими образцами папа затеял свой новый эксперимент и сколько кофе он после этого выпил. Поэтому дома ее иногда шутливо называли «ищейкой». Майя не обижалась. В глубине души ей нравилось это особенное чувство собственной исключительности, и, оставаясь одна, она частенько играла в свою собственную, ей одной доступную игру – «угадай, что за запах».

В данный момент, все еще немного взволнованная и до краев наполненная впечатлениями прошедшего дня, она была, по меньшей мере, заинтригована.

«Очень необычный ароматизатор, – подумала она. – Интересно, чем же это пахнет? Никак не могу определить. Может быть, тетя София положила сюда пучки какой-то особой травы для сохранности вещей».

Сверху плотными стопками лежала детская одежда и игрушки. Майя начала аккуратно выкладывать их на пол, забираясь все глубже, пока практически с головой не нырнула вглубь. С каждым вынимаемым предметом запах становился все сильнее, но источник она по-прежнему определить не могла.

Вскоре терпение девушки было вознаграждено: в углу на самом дне сундука притаилась небольшая картонная коробка, перевязанная потертой розовой ленточкой. Майя вынула ее и, положив к себе на колени, потянула за концы бантика, аккуратно развязывая. Лента плавно соскользнула к ногам. Девушка осторожно приподняла крышку и восхищенно ахнула.

В коробке, на бархатной подложке лежали засушенные, но все еще благоухающие и необыкновенно прекрасные цветы.

ГЛАВА 22

Дикие цветы – самые стойкие обитатели сада

О том, чтобы снова забыться сном не было и речи. Сейчас Александр даже боялся засыпать. В эту ночь воспоминаний он больше не желал ничего воскресать. Хватит и того, что грозным фениксом уже возродилось из пепла и кружило сейчас вокруг него.

Темнота за окном больше не была дружественной, теперь она пугала. Александр придвинулся как можно ближе к огню, с неудовольствием отметив, что тот затухает. Впервые за долгое время в сердце закрался страх, что он может угаснуть совсем.

«Ну, давай же, разгорайся сильнее, – опустившись на колени перед очагом, Александр, резко и так долго, насколько хватало воздуха, дул на раскаленные головешки. В глазах уже щипало от едкого дыма, горло першило, но он не останавливался.

Ему удалось ненадолго возвратить пламя к жизни. Но этого было явно недостаточно. Новые дрова обычно появлялись ближе к утру, так что надеяться на хозяйскую милость не приходилось. Огонь неумолимо утихал. В комнате становилось все темнее. Как будто кто-то намеренно издевался над ним, играя на застарелых страхах.

Александр в глухом, диком отчаянье озирался по сторонам в поисках спасения. Вдруг он победно вскрикнул, и глаза его блеснули торжеством.

С твердой решимостью Александр подбежал к столу, и, схватив в охапку лежащие на его поверхности бумаги, вернулся к креслу. Он сбросил свою ношу на пол возле камина и, не обращая внимания на содержимое, начал понемногу бросать листы в огонь. Александр действовал четко и обдуманно, старался не торопиться, распределяя все на ровные части.

Завтра, когда эйфория рассеется, он обязательно пожалеет об этом. Но не сегодня. Сейчас он не будет размышлять, только чувствовать свет и тепло. Ну и пусть плоды утомительных трудов многих дней сгорят у него на глазах. Переводы, расшифровки, комментарии – в данный момент все это казалось ему пустой тратой времени и… отличной растопкой. Он с какой-то болезненной радостью смотрел, как пламя поглощает исписанные мелким почерком листы. Бумаги было так много, что ее должно было хватить на некоторое, хотя и довольно непродолжительное время. Лишь бы отогнать темноту!

Ведь темнота сегодня ассоциируется с жадно распахнутой пастью пещеры. После пробуждения только одна эта мысль неотступно преследовала его – как же могло случиться, что он начисто забыл