– Не ты платила, твой спутник.

– Какая разница? Саннежи всегда делал то, о чем я его просила. – Я прикрыла глаза и вспомнила тот солнечный день. – Он еще бросил пару мелких монеток уличным мальчишкам и велел собрать яблоки, чтоб не пропали понапрасну. Подумаешь, побились немного, кому-то, может, на пироги сгодятся!

– Да, и мальчишки живо похватали эти злосчастные яблоки прямо из-под копыт у твоей свиты. Я видел: они их попросту обтерли об одежду да и слопали. Кое-кто, правда, унес с собой, наверно, для домашних, побаловать и похвастаться… – Маррис помолчал немного, потом добавил: – Отец представил меня ко двору. Только тебя я встречал не часто, госпожа, куда реже, чем твою сестру. А если и видел, то издалека, и всегда ты была или с отцом, или с князем, или с обоими вместе…

– К чему ты клонишь? – спросила я. – Если хочешь сказать, что влюбился в меня с первого взгляда, то я могу только пожалеть тебя.

Саннежи как-то сказал в сердцах, что если бы он только мог предположить, какой ядовитый скорпион, гремучая змея и бешеная степная лошадь скрываются за моим прелестным личиком, то лучше отправился бы за тридевять земель искать… да хоть жар-птицу или еще какую-нибудь сказочную диковину, чем присватался ко мне! Помню, я хохотала так, что ему пришлось облить меня холодной водой, чтобы не задохнулась. Много ли надо было девчонке, чтобы рассмешить ее до слез?..

– Может быть, и не с первого… – вздохнул Маррис. – Но, раз увидев тебя, госпожа, забыть уже не мог. И пусть нам обоим тогда было мало лет, но… когда ты подросла, то затмила красотой даже полную луну!

– Создатель, где ты взял это сравнение? – невольно засмеялась я. – В каком-нибудь романе вычитал? Вот уж редкостную красоту нашел: луна ведь вся в оспинах! Впрочем, если ты имеешь в виду то, что у меня теперь вместо лица, то ты мне польстил…

– Я не это хотел сказать, госпожа! – вскинулся он. – Прости, если обидел, просто… мне казалось… это звучит возвышенно.

«Ты красива, как цветущий куст репейника после дождя, – такими комплиментами обычно одаривал меня Саннежи. – Он неимоверно хорош в бриллиантовых каплях, изыскан и даже кажется нежным… но это только до той поры, пока не схватишься за него рукой без кожаной перчатки!»

– Значит, – сказала я, припомнив, что выспросил Рыжий у Марриса, – ты хочешь стать моим принцем-консортом?

– Это была бы великая честь для меня, госпожа, – серьезно ответил он.

– И даже мое увечье не отвращает тебя? – спросила я, и Маррис отвел глаза, пусть и на мгновение.

– Я ведь помню, какой ты была прежде. Твой ум куда важнее красоты, а…

– Да-да, а на голову можно и подол накинуть, – фыркнула я. – Не утруждайся, Маррис. Может быть, ты влюбился в меня, когда был мальчиком… ну хорошо, подростком. Но нельзя столько лет любить ту, с которой и десятком слов не перемолвился… И уж тем более – любить бескорыстно.

Знаю, Саннежи немедленно привел бы мне в пример какого-нибудь древнего поэта, который мельком увидел кончик туфельки или прекрасные глаза незнакомки и с тех пор посвящал этой даме все свои мечтания, изливая их в дивных стихах, но это определенно был не тот случай.

– Не нужно думать обо мне хуже, чем я того заслуживаю, госпожа, – выговорил он, явно сдерживаясь с большим трудом. – Я вовсе не…

– Ты же сказал, что не отказался бы стать принцем-консортом, – напомнила я. – А вовсе не поселиться в своем поместье со мною вместе и оберегать меня от большого мира. Я ошибаюсь или бескорыстием здесь и не пахнет?

– Мы вместе могли бы вернуть королевству былую славу, – негромко сказал Маррис. – Я…

– Слава! – перебила я. – Значит, ты жаждешь славы… Еще и богатства, полагаю? Ну так отчего же ты не собрал отряд, не пошел и не убил Рикардо сам? Смелые люди, бывало, брали корону на острие меча и правили долго и счастливо! И кто вспомнит о какой-то принцессе Жанне, погибшей в пожаре, если трон займет молодой король Эйнавар и немедленно вернет прежние счастливые времена? Что, боишься, никто тебя не поддержит, если ты не прикроешься мною?

– Госпожа!..

– Я не привыкла ходить вокруг да около, – отрезала я. – Иди спать и позабудь свои бредни. Я скорее…

Тут я осеклась, вспомнив предостережение Рыжего, а потому сказала просто:

– Даже не мечтай о том, что я сделаю тебя своим избранником. Раньше небо на землю упадет!

Лесная темнота негромко хохотнула, сосны зашумели…

– Прости, что потревожил, госпожа, – невыразительно произнес Маррис и встал. – Я думал, ты…

– Дай угадаю! Ты решил, что я прекрасная принцесса, истомившаяся в заточении и ждущая принца-избавителя? – улыбнулась я. Знаю, с моим лицом гримаса эта выглядит жутковато, а уж в свете костра и подавно. – Да, я истомилась, спорить не стану. Но принц мне не нужен. Мне нужны верные люди и острые мечи, а с короной я уж сама как-нибудь совладаю!

«Да, мне не нужен принц, – добавила я про себя. – Мне нужен князь. Или все-таки нельзя называть его так? Он же отрекся… Как бы то ни было, никто не заменит Саннежи. И если мне все-таки удастся вернуть трон, то… я не выйду замуж. Как я говорила уже – мои дети будут только моими, и не так важно, кто станет их отцом!»

– Доброй ночи, госпожа, – сказал Маррис, встал и ушел прочь.

– Слышал? – спросила я у леса.

– Конечно, – отозвалась темнота, и мне показалось, будто она скользнула из-под деревьев и окутала меня уютным теплым покрывалом, словно бы огромный кот свернулся рядом, а я оказалась в самом центре мохнатого клубка. – Но нам показалось, ты хотела сказать что-то еще.

– Верно. Я решила так: если я заполучу свою корону, то сделаю вот что: передаваться она будет только по женской линии. Как по-твоему, это достаточно жестокая шутка?

– Несомненно, – мурлыкнула темнота. – Думаешь обойти проклятье?

– Ты знаешь о нем?

– Мы знаем если не все, то многое.

– Значит, мой род действительно проклят? Я имею в виду род моей матери, – уточнила я.

– Да.

– И это сделали феи?

– Да. В незапамятные времена. И не спрашивай, как избавиться от проклятия.

– Должно быть, оно исчезнет со смертью феи? – предположила я.

– Возможно. Только ты никогда не найдешь именно ту, что прокляла твоего пращура, – прошелестели сосны. – Ее уже давным-давно нет в этом мире.

– Значит, мое решение верно, – невольно улыбнулась я. – Раз в моем роду выживают только девочки, значит, им и наследовать. А уж знатных мужей на наш век хватит. Да хоть бы и не знатных, велика разница! Если того же Рыжего отмыть и приодеть, он не хуже Марриса будет…

– У людей такое не принято, но кто сказал, что законы писаны на века? Хочется тебе сделать по-своему, так почему бы и нет? – согласилась темнота и зевнула, потягиваясь. – Ложись-ка ты спать, вот что. Да и нам пора вздремнуть, а то уж утренняя звезда показалась, а мы все никак не угомонимся, языками чешем…