Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И тут же взвизгнула, когда почувствовала, как кожу бедра несильно, но довольно ощутимо обжег стек, который Адам держал все время, пока управлял лошадью.
— Я не разрешал поднимать на меня глаза, Ника… Повинуйся — и ничего плохого не произойдет. Повторяю. Мы просто разговариваем…
Девушка опустила глаза в пол и быстро, не церемонясь об изяществе, стащила с себя платье, оставшись в одних кружевных черных трусиках. Больше никакого нижнего белья ей не предоставили.
Он обошел ее, как любил делать — и уже не раз делал. Внимательно рассмотрел. Остановился глазами на вздернутых сосках, предательски выдающих ее волнение и… возбуждение? Нет… Нет… Она не хотела об этом думать, не хотела это признавать…
— Я задаю вопросы — ты отвечаешь… — тихий рваный шепот у уха. Его тепло сзади. Он сзади. Нежно касается того места подушечками пальцев, которое только что загорелось от его удара.
— Что ты почувствовала, когда я связал тебя в одну из первых наших встреч, Ника? Когда ты лежала подо мной беспомощной и распятой, а я ласкал тебя розой?
Она закусила губу, думая. Не осмеливалась оторвать глаза от пола.
Свист. Вскрик. Новый удар. Пришедшийся теперь на другое бедро.
Не люблю повторять, Ника… Отвечай, — его голос стал нетерпеливее, жестче, авторитарнее.
— Не знаю.. — искренне ответила она, — фрустрацию… новые эмоции… Беспомощность…
— Эта беспомощность была тебе приятна? — он снова был сзади, сжал одну из ее грудей большой ладонью, а второй рукой медленно провел стеком по внутренней стороне бедра от коленки между ног, по увлажнившимся складкам. Чуть ощутимо, почти щекотно, погладил вперед и назад.
— Не знаю… Я же говорю, странные чувства… Сбивающие с толку…
— Хорошо, — удовлетворительно ответил он, опустившись теперь рукой по спине к ягодицам. Сжал.
— А когда я порол тебя? Что почувствовала тогда?
Рука Адама по-хозяйски прохаживалась по ее ягодицам. Он порывисто дышал, при каждом колыхании груди прижимая ее к себе.
— Тоже беспомощность и… Я почувствовала, что ничего не контролирую. Мне было стыдно, унизительно и… потом вдруг все эти чувства отпустили, а на их место пришло…
Она инстинктивно подняла на него глаза. Адам резко переместился к ней лицом. Теперь они смотрели друг на друга. В самое нутро. В самое сердце.
— Я почувствовала облегчение и… — она нервно сглотнула, только сейчас осознавая в полной мере свои ощущения в тот момент. Странную природу своего оргазма тогда… Казалось бы, противоречащую ее сути природу, — свободу. Я почувствовала свободу…
Адам улыбнулся, распуская ее волосы. Откинул в сторону стек.
— Теперь раздень меня. Догола, — ответил еще более хрипло. — глаза отводить нельзя. Смотри на те части тела, которые оголяешь…
Ника дрожащими руками расстегнула его льняную рубашку — пуговица за пуговицей. Ослабила веревки свободных штанов на талии, которые тут же упали к его ногам.
— Трусы, — произнес он, совсем сипло.
Ее окаменевшая рука опустилась на его плавки и потянула резинку вниз. Раздался треск ткани от резкости ее движений, а его большой возбужденный член выскочил из захвата материи.
Девушка инстинктивно отпрянула.
— Теперь сожми его. И я сказал тебе — смотри на те части тела, которые оголяешь…
Она почувствовала, как в горле пересохло. Опустила руку на горячую плоть. Нервно сглотнула. Сжала — сначала аккуратно, потом сильнее. Его член был большим, пугающим. Ника вдруг со смесью паники и ужаса подумала о том, как он вообще может уместиться в женщине…
— Ближе, Ника. Встань ближе. Чтобы я чувствовал тебя своим бедром…
Она подчинилась, в буквальном смысле еле удерживаясь на ногах из-за сносящей ее мужской энергетики.
— Вверх и вниз, Ника… Сжимай и гладь его… Вот так, умница… ритмичнее…
Он начал хрипеть, раскачиваясь из стороны в сторону. С силой вдавил свое бедро ей между ног, а когда она попыталась одернуть свою руку, резко накрыл ее своей и сдавил поверх еще сильнее. Его движения были яростными и рваными. Вторая рука властно схватила ее за шею, притянула к себе — и он тут же впился в ее приоткрытые от учащенного дыхания губы. Большой горячий язык мужчины стал исследовать ее рот, и она уже не помнила, сама ли двигает рукой — или это он делает за нее, сама ли стоит — или это он ее держит, а ноги давно отказали…
Когда на живот девушки брызнула теплая жидкость, она словно бы очнулась от гипноза.
Адам в последний раз простонал, ловя последние вспышки удовольствия, но ее из объятий выпускать не спешил.
Мужчина обнимал девушку обеими руками, гладя по спине, зарывшись в ее волосы. Чувствовал вязкую липкость своей спермы на ее животе, а еще влагу на своем бедре от соприкосновения с ее промежностью.
Нежно провел по лицу девушки, чуть отстранившись. Заглянул ей в глаза.
— Это было несложно, да, красавица? Несложно слушаться меня?
Ника молчала, поглощенная эмоциями. Ощущения его близости и впервые пережитого у нее на глазах Его удовольствия с ней все еще эхом отбивали по вискам.
Его рука опустилась ей между ног. Адам хмыкнул, когда Ника сама не поняла, как инстинктивно подалась этим умелым пальцам навстречу. Только сейчас почувствовала, как же там все горело…
— Хочешь… Горячая… — прошептал, нежно кусая за мочку уха. А потом довольно сильно шлепнул ее раскрытой пятерней прямо там, между ног…
Она втянула воздух ртом, готовясь к следующей порции натиска, но… Внезапно Адам отстранился.
— Нет, Ника. Сегодня я запрещаю тебе кончать. Сегодня ты останешься без сладкого. Одевайся. Снаружи тебя ждет гольф-кар с водителем. Он отвезет тебя обратно. Ложись спать пораньше. На рассвете у нас с тобой дела, опаздывать нельзя…
Глава 21
Дела? Какие еще дела? Ее тело горело — только сейчас Ника поняла, как же сильно все внутри нее горело. Что он с ней делал? Зачем вел эту игру? После, спрятавшись в своем новом прибежище, приняв холодный душ, сидя в просторной пижаме на кровати, она могла снова рассуждать здраво и трезво. Думать о том, что ей всего-то и нужно, что продержаться пару дней. Но там, подле него. В жаре его дыхания, в хрипе его шепота, в обволакивающей силе его рук она словно бы растворялась, словно бы терялась в ощущениях. Голову кружило, сердце стучало так, что было готово выпрыгнуть из груди. Контролировать себя при каждой их новой встрече, переходящей вопреки ее желанию на какую-то новую степень интимности и близости, становилось все сложнее. Конечно, Адам Макдиси был непревзойденным манипулятором. Но если раньше ей удавалось более-менее разбираться в его
