Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сон был беспокойным, пробуждение — ранним и рваным. Таким, от которого голова обычно весь день тяжелая. А еще это странное, раздражающее состояние неудовлетворенности. Нет, она более не испытывала того дикого возбуждения, как в его присутствии, но эта душевная натянутость, напряг, жесткость никак не желали покидать ни ее сознания, ни мышц…
Ника прошла в гостиную, обнаружив там уже ждавшие ее легкий завтрак и приготовленную одежду. Очередное платье — на этот раз — простое хлопковое, голубое, до пола, со слегка расклешенной юбкой. Ткань снова нежно ласкала кожу. В одном нельзя было отказать Адаму Макдиси — в его умении выбирать лучшее, будь то шелк или ситец…
Вопреки ее ожиданиям, снаружи ее теперь ждал не гольф-бкар, а полноценный автомобиль. Точно такой же, какой привез ее сюда, в этот дворец, накануне выступления. Совершенно не удивилась, когда увидела и того же самого водителя.
Они ехали не более десяти минут — и когда девушка изумленно уставилась на небольшой аэродром, открывшийся ее взору на плато, стоило им забраться на самую высокую возвышенность, ее сердце забилось не только с волнением, но и тревогой.
Самолеты? Она боялась летать. Она так сильно боялась летать…
На негнущихся ногах поднялась по трапу, прошла следом за улыбчивой стюардессой в салон. Адам ждал ее внутри, сидя в кресле, попивая кофе и пролистывая свежую газету.
— Buonmattino (итал. — доброе утро)! — весело произнес он, головой кивая ей на другую чашку с кофе, ждущую ее. Она хотела было возразить, что не хочет, но когда увидела, что напиток только-только был снят с плиты и источал изумительный аромат, не выдержала и пригубила, сразу почувствовав такую желанную легкость в голове.
— Допила? — спросил он ее, открываясь, наконец, от газеты, — теперь пойдем.
С Адамом всегда было так — она толком не поняла, что произошло, но, увлекаемая им, даже не заметила, как они прошли вперед — внутрь небольшой кабины пилота и… остались там только вдвоем.
Мужчина закрыл дверь и посмотрел со зловещей улыбкой на Нику.
— Что ты… простите, Вы… делаете? — спросила пораженно, начиная волноваться, — где пилот?
— Я твой пилот, Ника. Буду вести тебя. Буду учить подчиняться. Учить вверять власть над собой другому. Полный контроль. Абсолютный… Это чувство можно поймать только на борту авиалайнера, вися в воздухе на высоте десяти тысяч метров. Вот уж когда от тебя действительно ничего не зависит. Даже среди океана и то больше возможности взвалить ответственность на самого себя, особенно, если ты хорошо плаваешь…
Девушка была готова проклясть все на свете. Нет, нет и еще раз нет! Это было не просто страшно. Так страшно, что внутренности выворачивало. Ника не была трусихой, отнюдь, но… Каждый человек имел свои страхи, имел свои стоп-зоны. И ее зоной были самолеты. Она начала испытывать аэрофобию аккурат с того самого дня, как впервые села в воздушный транспорт — и это чувство не отпускало ее никогда, но сейчас… Сейчас все было намного ужаснее…
Девушка все еще не верила, что они делают это… Что Она делает это…
Адам заставил ее сесть в кресло штурмана, а сам сел в кресло пилота.
— Боже, нет!!! Умоляю, Адам!!! Пожалуйста. Где пилоты? Почему мы здесь? Ты же не хочешь сказать, что…? — в ужасе посмотрел на него, невозмутимо и знающе опускающего рычаг за рычагом на панели управления.
— Ника, только что ты заработала на очередную порку, назвав меня на «ты» и по имени. Продолжай в том же духе — и по прилету на место назначения я сделаю так, что ты не сможешь сидеть неделю.
Его слова впервые даже не зацепили ее. Было так страшно, что скажи он ей сейчас самое унизительное, самое пошлое и грязное на свете, она бы в ужасе пропустила это мимо ушей. В голове пульсировал природный страх, перед глазами была лишь приближающаяся взлетно-посадочная полоса. Они направлялись к ней, неспешно проезжая по полю небольшого аэродрома.
— Ты все верно поняла. Если тебя это успокоит, то я опытный пилот, красавица. И часто предпочитаю управлять своим судном сам. А вот на тебя сегодня будет возложена важная задача. Точно выполнять все мои поручения. Это будет несложно. Я буду говорить тебе, что нажимать, а ты будешь тут же это делать — и тогда все будет хорошо. И у тебя, и у меня.
— Va' a cagare! (итал. — иди в задницу) — прошептала она злобно себе под нос, на что он, звонко засмеявшись, цокнул.
— Вторая порция порки, красавица, — произнес на чистейшем итальянском, бросая на нее озорной, лукавый взгляд, — продолжай в том же духе, и я хорошенько сегодня, судя по всему, развлекусь…
— Вы… знаете итальянский? Вы же говорили…
— Я знаю его плохо, Ника. Не так хорошо, как мог бы. Практики пока было маловато. Но достаточно, чтобы разбираться в примитивном мате. Но… если ты хочешь, могу ради тебя его выучить. Ты же помнишь. Я всегда выполняю обещания. Попроси — исполню…
Она нервно сглотнула, со всей силы затягивая ремень безопасности у себя на талии, словно бы это могло помочь в ее ситуации. В их ситуации.
Зажмурила глаза, когда они остановились прежде, чем начать быстрый разбег по полосе. Прежде, чем войти в точку невозврата.
— Открой глаза и слушай меня внимательно, Ника. Откинь свою гордыню и вредность. От твоей покладистости сейчас действительно зависит наша жизнь.
Преодолев себя, в очередной раз выругавшись на него, теперь только про себя, она приготовилась слушать его команды.
На поверку все оказалось далеко не так страшно, как она предполагала. Она действительно четко выполняла его приказы, а он четко приказывал. На самом деле, Адам все делал сам, от Ники требовалось только предельно внимательно и быстро включать и выключать рычаги под соответствующими цветовыми обозначениями огоньков. Когда самолет, наконец, набрал высоту и она, вроде как, немного выдохнула, он внезапно отстегнулся и встал.
— Что? Шейх Адам? Что Вы делаете? — пораженно посмотрела на него.
Мужчина лишь улыбнулся, сам молча отстегнул ее ремень, сорвал висевший на спинке ее кресла плед, на который она, конечно же, от шока даже не обратила внимания, бросил его на пол и увлек за собой.
— Ложись, — приказал вкрадчиво, прожигая ее глазами.
— Что? — не поверила Ника, посмотрев на него в шоке, — что Вы творите? Вернитесь за штурвал! Прошу! Мы разобьемся!
— Чем быстрее ты сделаешь то, что я тебе говорю, Ника, тем быстрее я вернусь за штурвал.
Девушка чертыхнулась себе под нос и быстро легла на
