И при этом умеет держать свою штуку в штанах, думать о своихдетях, а не о сексе. Так что ты напрасно пытаешься поддеть меня. Я не думаю,что Тригви без ума от меня, и слава богу, потому что мне любовник не нужен. Мненужен надежный друг, так как мужа у меня теперь нет.

Брэду нечего было на это сказать, и он молча направился вванную. А еще через десять минут хлопнула входная дверь — он так и не сказал ейни слова. Его поведение привело ее в такое бешенство, что ей хотелось убитьего, но в то же время она ощущала болезненную грусть. Как быстро и легко можновсе разрушить! В это почти невозможно было поверить. На них обрушилась страшнаябеда, но оказалось, что их жизнь — совсем не такая, как она представляла. Она ине подозревала, что несчастный случай с Алисон обнажит истинное положение вещейи разрушит весь ее сложившийся и казавшийся таким счастливым мир.

Пейдж приняла душ и оделась надлежащим для похорон образом.Тригви Торенсен приехал за ней в 2.15. На нем были темно-синий костюм, белаярубашка и черный галстук, он выглядел печальным. На Пейдж был черный льнянойкостюм, купленный в Нью-Йорке в последний раз, когда она навещала мать.

Панихида проходила в церкви Святого Иоанна. Пейдж неожидала, что на нее придет столько подростков. На юных, обычно сияющих лицахбыло написано неподдельное горе. При входе распорядители раздавали траурныелисты, где была отличная фотография Филиппа вместе со школьной командой поплаванию. Распорядителями были, как тут же поняла Пейдж, члены этой команды, втом числе и Джейми Эпплгейт. Потом он сел рядом с родителями с несчастнымвидом. Родители Джейми понимали его состояние — отец обнял его за плечи, матьзашептала что-то на ухо.

Звучала музыка, и Пейдж почувствовала, как по щекам ее текутслезы. В церкви было множество друзей и одноклассников Филиппа, и Алисоннаверняка была бы здесь, если бы не лежала в коме.

По проходу между рядами прошли родители Филиппа, убитыепостигшим их горем, и заняли места в первом ряду, с ними была и более пожилаячета — дедушка и бабушка Филиппа, и при виде их измученных лиц не заплакал бытолько бесчувственный.

Пастор заговорил о таинствах божьей любви и о боли, которуюмы испытываем при потере близких. Он сказал, каким необычайно талантливым,удивительным юношей был Филипп, какое великолепное будущее открывалось передним, как восхищались им все, знавшие его, как все его любили. Пейдж не услышалаи половины проповеди, так как все время всхлипывала, отгоняя от себя мысли отом, что сказали бы об Алисон, если бы она умерла. Наверное, то же самое — ведьее тоже любили и восхищались ею. Нет, Пейдж не могла себе представить, как бысмогла она все это вынести, как жила бы дальше. А Энди?

Что чувствовал бы он?

Миссис Чэпмен плакала, не пряча слез, во время всей службы.В конце школьный хор исполнил «Милость всевышнюю». Потом пастор пригласил всехк алтарю, чтобы отдать последний долг усопшему и помолиться за него. Подростки,поодиночке и группами, с цветами в руках приблизились к алтарю. К этому времениплакали все, и Пейдж, смятенная и страдающая, смотрела на подростков. И вдругона увидела Лору Хатчинсон — та тихо плакала, сидя через несколько рядов отПейдж. Казалось, она пришла одна и была взволнована не меньше остальныхсобравшихся. Пейдж некоторое время наблюдала за ней, но не заметила ничего,кроме искренней скорби. Речей почти не было — все были слишком потрясены иподавлены горем. Боль была слишком остра.

Только выйдя из церкви, Пейдж и Тригви заметили репортеров.Они сначала сопровождали Лору, но та быстро скрылась в ожидавшем ее лимузине,ничего не сказав журналистам. Тогда репортеры стали фотографировать скорбныелица подростков, столпившихся во дворе, а потом переключились на Чэпменов.Разъяренный отец Филиппа кричал им сквозь слезы, что они бессердечные подонки,и наконец друзья увели его. Но даже и тут репортеры не отступились, следуя заЧэпменом на некотором расстоянии. Катастрофа все еще оставалась сенсацией.

После службы в церкви был устроен еще и прощальный прием взале школы, а потом Чэпмены пригласили близких друзей сына домой. Однако силыПейдж были уже на исходе, сердце ее разрывалось от страха за жизнь дочери исострадания к Чэпменам. Она взглянула на стоявшего рядом Тригви и поняла, что ион тяжело пережил эту процедуру.

— Как вы? — тихо спросил Тригви. Пейдж хотелаответить, но тут у нее из глаз снова потекли слезы. — Молчите. Возьмитеменя под руку, пойдем к машине, я отвезу вас.

Она лишь кивнула и послушно пошла рядом с ним. Несколькоминут они сидели в машине молча. У нее не хватило мужества сказать что-тоЧэпменам, но они оба расписались в гостевой книге, выставленной у входа вцерковь. Впоследствии она прочла в газете, что на службе присутствовало околопятисот человек.

— Боже, это было слишком тяжело, — выдавила она,наконец совладав со слезами.

— Да, просто ужасно. Просто не представляю себе ничегоболее горестного. Не дай мне бог дожить до смерти кого-либо из моихребят. — Он тут же пожалел о сказанном, так как жизнь Алисон все ещевисела на волоске. Но Пейдж не осуждала его, она понимала его чувства — ей тожене хотелось бы до этого дожить.

— Я видела миссис Хатчинсон. С ее стороны было довольнорискованно приходить на службу. Мне кажется, Чэпмены могли быть оскорблены еепоявлением.

— Да, но это произвело благоприятное впечатление напрессу. Это проявление ее чувств, ее сердечности. Надо признать, неглупыйход, — усмехнулся Тригви.

— Что дает вам право так говорить? — удивиласьПейдж. — Может быть, она пришла выразить свои искренние соболезнования.

— Сомневаюсь. Я знаю политиков. Поверьте мне, это мужнастоял на ее появлении здесь. Может быть, она и не виновата в этой катастрофе,может быть, она совершенно невиновна, но в любом случае это пошло на пользу ией, и ее мужу.

— Неужели только ради этого? — изумилась Пейдж.

— Вероятно. Не знаю. Все-таки я продолжаю считать, чтоскорее всего она была невнимательна, а ребята не виноваты. Может быть, мнепросто хочется верить в это.

Тригви тронул, и они пристроились в хвост длинной цепочкимашин, выезжавших из школьного двора. Пейдж вдруг вспомнила, что ей надозабрать свою машину со стоянки у госпиталя, и, потом, вдруг из госпиталязвонили домой в ее отсутствие, а она ничего не знает, как там ее девочка. Пейджнадо было немедленно услышать, что Алли жива, увидеть ее, быть с ней рядом.

— Не подбросите меня до госпиталя? — попросила онаТригви.

— Господи! А как вы думали, куда еще я могунаправиться! Неужели наши девочки поправятся? Неужели все будет как прежде?!

Пейдж рассеянно кивнула. Она вспомнила, что говорил ей Брэднесколько часов назад об Алли. «Если только она не сможет быть прежней, лучшеей вообще не жить».

Похоже, он говорил это вполне искренне.

— Только бы Алисон выжила, что бы там ни было дальше. Влюбом случае это лучше, чем смерть. Знаете, Тригви, а мой муж так не думает. Онсчитает, что лучше умереть, чем жить калекой.