следили за ним внимательно. Рун строгал и строгал, Лала поглядывала на него жалостливо, постепенно успокаиваясь. Дождь совсем прекратился, перестало и греметь. И вот наконец нижняя часть ветки с шумом полетела вниз.

– Ну, осталось вторую часть обрезать, – молвил Рун ободряюще. – Подожди чуть-чуть. Там немного сложнее резать будет. Не так удобно. Чуть дольше наверное займёт.

Лала кивнула и впервые улыбнулась.

– А вообще… ну-ка я попробую, – осенило Руна.

Он потянул узел из волос вниз по ветви и после небольшого усилия стянул их с неё.

– Фу-у, – выдохнул он с бесконечным облегчением. – Всё, Лала, ты свободна. Лети вниз. Только подбери волосы, чтобы не зацепиться снова ненароком.

Лала сейчас же расцвела лучезарной улыбкой.

– Спасибо, Рун! – воскликнула она благодарно и растроганно, сияя счастьем безмерным.

Это сияние после долгих страхов и тревог было словно награда. Рун тоже почувствовал себя очень счастливым. Разулыбался. Лала прикоснулась к нему, и он вдруг стал полностью сухой. Она взмахнула ручкой, озарившейся синим светом, и с ветки под его ногами упала вниз до самой земли верёвочная лестница.

– Ох, Лала, а я-то гадал, как буду спускаться! – обрадовался Рун. – Это было бы… долго. Ну, лети, пока снова не зацепилась, а то страшно за тебя уже.

– Хорошо!

Вскоре они оба были на земле. Лала подлетела к нему, едва он спустился, и обняла, ничего не говоря. Прижалась и затихла, сияя.

– Ох, Лала, – покачал головой Рун добродушно. – Никак не обходится у нас без приключений. Я уж бояться теперь буду на шаг тебя отпустить от себя.

– Рун, я не виновата, это всё из-за грозы, – пожаловалась Лала. – Ветер как дунул, волосы зацепило, я хотела магией отцепить, а тут так загрохотало, я испугалась, и вместо отцепиться они у меня в узел вокруг ветки. Намертво. И всё. И не видно, как. Ни руками ни магией не удалось отцепиться. И не обрежешь их нечем. Я пожалуй ножнички смогла бы наколдовать, но обычные, а мои волосы только волшебными обрезать можно, феи под защитными чарами, иногда это неудобно. Прости, я испугана была, плохо соображала, не догадалась тебе лесенку сразу наколдовать, чтобы ты смог влезть без труда.

– Ничего, Лала. Знаешь, у тебя волосы очень красивые. Мне страх как нравятся. Жаль было бы обрезать такую красоту.

– Спасибо, Рун, – Лала прижалась к нему ещё сильнее. – А у меня только волосы красивые?

– Вся ты прекрасна, как дивный сон.

Рядом с ними опустились две галки.

– Лала и Рун, сердечно благодарим вас за спасение нашего сыночка. Мы у вас в неоплатном долгу, – с достоинством провещала одна из птиц.

– Мы рады, что смогли помочь, – тепло ответила Лала. – Ваш сынок очень бойкий да весёлый, замуж меня звал.

Галки рассмеялись.

– Простите нас за то, что вам пришлось здесь пережить, – снова произнесла одна из них.

– Ничего, вы не виноваты, – благодушно заверила Лала.

– Если когда-нибудь вам понадобится наша помощь, зовите, сделаем всё, что в наших силах, – молвила галка.

– Спасибо, вы очень добры, – отозвалась Лала.

Галки поклонились, вспорхнули и улетели.

– Какая милая пара, – порадовалась Лала. – И когда только я замуж выйду.

– Выходи за меня, – усмехнулся Рун. – Правда у меня червячка нет.

– Это прям предложение? – рассмеялась Лала. – А где же кольцо?

– Тоже нет, – посетовал Рун.

– Ни кольца, ни червячка. Какая ж за тебя пойдёт? – с улыбкой состроила недоумённую гримаску Лала.

– Червячка могу и накопать, если что.

– Ах, Рун, даже если бы я тебя любила, не смогла бы выйти никак, – уже серьёзно поведала Лала. – Меня бы за тебя не выдали.

– А что ты ко мне чувствуешь, Лала? – посмотрел на неё Рун доверительно.

– Что-то очень хорошее и светлое, Рун. Ты мой друг. Думаю, вот что я чувствую.

– Лала, ты не будешь меня… проклинать? – неожиданно спросил он не без доли вины в голосе.

– За что? – удивилась Лала, сияя.

– Ну… за то,… что пришлось глядеть на тебя… ну… снизу. Я не видел ничего, клянусь!

– Рун, когда такое совершают намеренно. Это обижает. Больно делает. А когда вынужденно или случайно. Это просто немножко стыдно… и всё. Всякое ж бывает. Ты иногда своими ручищами двигаешь ночью. Я же понимаю, что ты во сне, не специально. Отодвину, и всё. Не прокляла же.

– Ты вчера моё имя говорила во сне, – сообщил Рун с иронией. – Да так нежно: «Рун, Рун».

– Врёшь! – воскликнула Лала с негодованием.

– Помни, ты обещала, во сне не откажешь. И чтоб без лягушек.

– Дурак! – рассердилась Лала и покраснела. Но не отстранилась.

– Прости, – мягко сказал Рун.

Лала вздохнула.

– Рун, – через какое-то время произнесла она.

– Что?

– Я правда… твоё имя говорила во сне?

– Да. Только не нежно. Скорее просто звала тихо. Ты мне тоже снишься иногда. Чему удивляться. Сколько дней уж вместе. Только ты, я и лес.

***

Следующие два дня, как ни странно, прошли без каких-либо происшествий. Лала привыкла уже путешествовать, меньше уставала, а лететь могла даже быстрее, чем Рун шёл, так что они продвигались с хорошей скоростью, несмотря на то, что периодически отвлекались на объятия, на лесных зверюшек, которые порой подходили к Лале, и она с радостью их гладила. Частенько держались за руки в пути. На привалах Лала помогала Руну готовить, пару раз снова учила танцам фей, и Руну очень нравились эти её уроки, держать её, смотреть в глаза, видеть, как изящно и грациозно она движется. Ну и конечно во время любого отдыха они много обнимались. И разговаривали. Рун рассказывал ей про их края, она про свои, про то, какие весёлые у неё сестрички, про строгую учительницу магии, про сурового но доброго папу и любящую маму. Лала неизменно излучала счастье, не важно, обнимались они или нет. Рун тоже был счастлив. Но имелась у него и причина для печали. Путь их неизбежно подходил к концу.

– Знаешь, Лала, – сказал он вечером, когда они после ужина сидели под раскидистым деревом, Рун привалившись к стволу спиной, Лала прислонившись спиной к его груди. – Мы ведь завтра уже дойдём до деревни. Последний день ночуем в лесу.

– Правда? – Лала полуобернулась к нему радостно. – Правда-правда?

– Да, – кивнул Рун.

– Как замечательно! Хоть поспать в кроватке наконец. Покушать что-то кроме грибочков да корений. Хоть хлебушка, хоть пирожок, – она вдруг заметила, что ему грустно и добавила с недоумённым выражением личика. – А ты не рад, Рун.

– Лала, это ведь самые лучшие дни были в моей жизни. Волшебные, – объяснил он. – Чему ж тут радоваться? Что сказка заканчивается? Но я рад, что ты рада.

– Рун, – произнесла Лала тепло. – Наверное