– Попалась? – прошептал Демон в ухо, сминая губами тонкую кожу и выгоняя ненужные панические мысли из головы.

– П-попалась, кажется… – сдавленно выдохнула в ответ, позволяя жадному рту найти свой и закрепить результат хищным поцелуем. И только через минуту, пытаясь продышаться, смогла добавить: – А ты – спятил?

– А я – спятил, кажется, – сипло согласился Демон, сжимая меня в объятиях до скрипа форменной ткани.

– Мне… Еще экскурсию… Вести… В этом платье… – теряя связь с реальностью в его руках, бормотала я. Платье трещало в демонических лапах, грозясь порваться.

– Новое наденешь, – «успокоил» вандал, падая на спину и затаскивая меня наверх. Окатив мальчишеским озорством из глаз, он сдул прядь моих волос, упавшую на его точеный нос. – Поцелуй меня, пигалица.

Я покорно приникла к теплым губам, растрепав копну волос по его ушам, плечам и подушке. Наглая лапа хищно смяла мою павшую в борьбе с чудовищем юбку и ее охочее до приключений содержимое. Я оторвалась и с укором посмотрела на Демона. Шутки шутками, но нет у меня другого такого платья, идеального во всех отношениях!

– Еще целуй, – хрипло приказало чудовище, запустив горячие лапы под юбку и сильнее сжав добычу.

Вид он имел угрожающий. Угрожающе голодный, угрожающе взволнованный, угрожающе напряженный. Пришлось подчиниться, нежно обхватить его скулы пальцами, а бедра коленями… И смешать его вкус со своим… Снова…

– Вот же… заноза… – обреченно простонал Карпов через полминуты, мягко стряхнул меня с себя и откинулся на подушку. – С тобой шутки плохи, да?

Тяжело дыша, я уставилась в темный потолок. Может, к троллям эту делегацию? Все равно у меня вид, как у Маугли из Румынских дебрей… Карпов тоже дышал шумно и рвано. Готова поспорить, присматривал варианты, где можно закопать стадо писклявых пигалиц из Парижа.

– У меня через десять минут дополнительное занятие у группы зазна… У моих подопечных, – хрипло признался Демон, безуспешно пытаясь привести дыхание в норму.

Я улыбнулась потолку. Да, такую толпу уже не закопать.

Он приподнялся на локте и окинул помятую, растрепанную и раскрасневшуюся меня внимательным взглядом. Судя по блеску в глазах, ему нравилось, как я смотрюсь на черных простынях.

– Я знал, что ты вырастешь красивой девушкой, пигалица, – выдохнул Демон, навис надо мной и ошеломленно качнул головой. – Но даже представить не мог, насколько.

Я тоже приподнялась на локтях, прикрыла глаза и наощупь нашла его губы своими, сперва мазнув по подбородку и лишь потом попав в цель. Все успокоительные меры тут же пошли камнехвосту под, собственно, хвост. Старательно возведенные барьеры сорвало, и меня снова распластало по постели напряженным телом.

– Зано-о-оза… – приговором прозвучало в мой рот, сдобренное судорожным выдохом.

После чего губы смяло с таким напором, что стукнулись зубы, а удовольствие стало граничить с болью. Он словно пытался выпить меня до донышка, высосать всю, до потери пульса и сознания.

– Тролль тебя… Ани… – он резко оторвался, шумно выдохнул и сжал зубами мое покрытое плотной тканью плечо.

Возвращение самоконтроля давалось ему с трудом. Демоническая лапа продолжала гладить мое бедро, не повинуясь голосу скучного разума. Сердце грохотало грузовым поездом. Не разжимая челюсть, Андрей тихо прорычал:

– Дай мне минуту, ладно? Иначе я тебя сам съем, и тролль снова останется голодным.

6.8

– Ты мне так и не ответила на вопрос, – едва слышно пробурчал Демон и потерся носом о мое плечо. Ткань, которую недавно стискивали его зубы, была чуть влажной. Мое идеальное строгое платье решительно требовало замены.

– На какой? – невинно поинтересовалась я и хлопнула ресницами, поглаживая утихомирившегося монстра по волосам.

– Ты знаешь, на какой, – в голосе успокоившегося было чудовища послышались рычащие нотки. – На тот, что я задавал на прошлой неделе и намеревался сегодня повторить.

– А ты еще отвезешь меня в Бретан-Глоу?

– Как это связано? – Андрей поднял на меня недоумевающий взгляд.

– Никак. Просто. Отвезешь? Мне там понравилось.

– Если пообещаешь не мочить ноги, – ворчливо ответил Демон.

– Летом-то можно…

– Нельзя.

– Дразнишься? – я ущипнула его за ухо.

– Летом я тебя туда не повезу, – строго объяснил Карпов, дергая головой. – Слишком много знакомых, а ты до сих пор не дала мне ответ… Покуда им там нечем заняться, с радостью будут перемывать кости какому-нибудь профессору. И гадать, а не ученицу ли он притащил на курорт? – Андрей тяжело вздохнул. – Я не рискну пятнать твою репутацию своим сомнительным обществом.

– Ага, точно, общество князя запятнает репутацию дестинки! – я фыркнула, приподнялась, потянулась… и прикусила его за плечо так, что ткань рубашки заскрипела на зубах. Моя маленькая месть. – А если…

– Ммм?

– …я буду в другом качестве?

– В каком? – невинно поинтересовался демон. Хлопать темными ресницами не стал.

– Ты знаешь, в каком. В том, про которое ты говорил на прошлой неделе. И про которое намеревался сегодня повторить.

– Так ты готова дать мне ответ?

– Вечером… буду готова, – смущенно объявила я и поняла, что все, Рубикон перейден. Пути назад нет. Демон прижмет к стенке (как вариант – к кровати) и вытрясет положительный ответ.

– Все равно не повезу. Но по другой причине, – Карпов послал мне улыбку чеширского кота и мечтательно прикрыл глаза, но пояснить не соизволил.

– Это по какой же? – пришлось пихнуть его локтем в бок, чтобы выдернуть из фантазий.

– Не хочу, чтобы все глазели на мою молодую жену в купальнике. Я ревнивый. Как оказалось. Странно, что это выяснилось только к тридцати годам.

Поняв, что с этим вредным парнем море мне не светит ни при каких раскладах, я горько вздохнула и скользнула взглядом по дорожке солнечного света, пролившегося на пол из-за неплотно задернутых штор… И чуть не упала с кровати, подскочив и запутавшись в черных простынях.

– Экскурсия! «Эншантель»! Делегация!

***

По лестнице я не бежала – летела, путаясь в измятом подоле некогда идеального бордового платья и прижимая к себе драгоценный том «с очевидцами». Только бы успеть переодеться к встрече юных волшебниц и их строгой предводительницы. Артур намекнул, что к нам прибудет с дружеским визитом сама мадам Буше. И от одной мысли начинали трястись поджилки, а подколенные впадины заполнялись холодными, потными мурашками. Брр!

Так и слышала, как она, удрученно осматривая помятую меня, жеманно стонет, прыгая с языка на язык от волнения: «О, мон пети ойзо, ма шарман фий… Девочка моя, что они с тобой сделали? Сэ терибль! О, моя птичка! Ужасно, ужасно».