мокрый, рубашка нараспашку, лицо красное от ударов ладонями. Он сидел на пеньке потерянный, не осознавая, что произошло и где он находится. Но одно он помнил точно, что выполнял кремлевское задание: нес посылку. Такое разве забудешь. Обыскался кругом, а ее нет. Испугался за последствия такой промашки настолько, что дар речи потерял. Шарах и Тадари вокруг него кружили, спрашивали о самочувствии, о случившимся, чистили ему туфли и брюки, а он молчал будто немой.

– Шарах может ему язык отрезали? – вполне серьезно спросил Тадари.

– А может он секретный агент? И ему нельзя ни с кем разговаривать, – ответил Шарах. – Ладно, что гадать, давай его в дом Нарсоу Квициния отведем, пускай старшие с ним разберутся.

***

В жилище Насроу Квициния к тому времени собралось практически все село, образовав своим присутствием самый что ни наесть настоящий абхазский суд. В середине двора, держа в руках палку вместо молоточка, которым обычно выносят приговор и, теребя седую бороду вместо парика, сидел старейшина Джарназ Мукба. Именно ему предстояло выяснить суть дела и разобраться в нем. Справа от него в одном ряду расположились неподкупные ветераны. Их задача состояла в том, чтобы выслушать каждого и высказать свое мнение по поводу произошедшего. Они являлись присяжными. Слева стоял хозяин дома, по совместительству подозреваемый в совершении преступления Квициния Нарсоу. Он нервно покуривал сигареты, одну за другой, и недоверчивым взглядом осматривал собравшихся людей. Когда свои папиросы закончились, он бесцеремонно забрал пачку сигарет у стоящего рядом парня и продолжил выпускать дым. Остальная толпа находилась возле забора по обе его. Привело их всех в дом к Нарсоу Квициния присущее всем любопытство, и они стали вольными слушателями. Узнав о случившимся, они бурно обсуждали всевозможные варианты, не стесняясь, озвучивая различные версии, даже самые нелепые. Тишина образовалась лишь тогда, когда Шарах с друзьями, напоминавшими в тот момент конвоиров, завели во двор пострадавшего, который был единственным и главным свидетелем.

– Вы почтальон из Москвы? Вы несли к нам в село посылку из кремля? – обратился долгожитель к подошедшему человеку в потрепанной одежде.

– Да, – покорно, кивнул истец.

– Надеюсь, вы понимаете, какие серьезные и авторитетные люди сидят вокруг вас. Поэтому советую вам говорить исключительно правду, а то последствия могут оказаться плачевными, – продолжил старейшина, облокотившись на посох. – Вы можете рассказать, что с вами произошло?

– Я не помню, – опустил голову почтальон.

– Где посылка? – Джарназ Мукба нахмурил брови. А присяжные ветераны немного наклонили голову, в надежде, что это поможет узнать им новые детали.

– Я не знаю, – покрутил головой почтальон.

– Вы знакомы с этим человеком? – сто девятнадцатилетний дед указал на Нарсоу Квициния.

– Возможно, меня кто-то споил и обокрал, – почтальон вновь опустил голову.

– Возможно?! – подхватил первый присяжный.

– Он сказал, возможно? – продолжил второй.

– Да именно так, – подытожил третий.

После чего к рассуждению подключились и остальные присяжные ветераны.

– Возможно – это да или нет.

– Значит, он не исключает возможности того, что возможно они знакомы.

– Раз Нарсоу Квициния главный подозреваемый! Скорее всего, он и совершил это преступление.

– Я с вами согласен. Лишь он был заинтересован в совершении такой пакости.

– Виновен. Я считаю, человек перешедший черту закона однажды, не побрезгует сделать это и второй раз.

– Виновен. Он должен ответить по заслугам.

В порядке размышлений и дискуссий присяжные ветераны сами того не подозревая вынесли приговор. Мрачный Нарсоу Квициния продолжал курить сигареты. Он выслушал каждого, при этом никому не возразил. Даже когда задумавшийся старейшина предоставил ему право на последнее слово, тот лишь выбросил в сторону окурок и выдохнул полный рот дыма, ничего не сказав.

– Неужели это твоих рук дело? Какую страшную тайну из прошлого ты пытаешься утаить? Мы за тебя много чего постыдного слышали, но ты понес за это наказание. Что на этот раз? – спросил Джарназ Мукба и, выдержав паузу, ожидая ответной реплики, которой не последовало, продолжил:

– Оправдай себя.

– Кто-кто но он не нуждается в оправданиях, – пробираясь сквозь толпу выкрикнул Бутба Арноу.

– Вот ваша посылка, – протянул Алиас Каджая коробочку старейшине, – она в целости и сохранности.

Какого было удивление всех, когда посылку открыли. Когда золотистая звезда засияла под солнечным светом. Даже Нарсоу Квициния увидев ее замер, держа в руках тлеющую сигарету. Присяжные ветераны встали и отдали воинское приветствие наивысшей награде, а собравшиеся единогласно провозгласили звук: «Ах». Следом старейшина вынул записку и подозвал Шараха, чтобы тот ее прочел:

– Уважаемый Нарсоу Квициния! Мы отыскали и распаковали похищенный вами во время войны ящик. Его содержимое нас поразило. В нем хранились секретные чертежи вражеского химического оружия, которое благодаря Вам так и не было создано. Из чего следует что вы настоящий герой, спасший огромное количество жизней. Честь вам и хвала! – прочитав письмо, Шарах с первого раза не поверил своим глазам, поэтому проделал эту процедуру еще несколько раз. Жители деревни с большой гордостью, продолжали слушать один и тот же текст, радуясь за односельчанина. Наверняка это продолжалось бы еще долго, если два разбойника не выкрикнули бы: «Довольно слов! Ура герою!» и подбежав к нему, взяли его на руки и стали подкидывать вверх. Никто никогда не видел Нарсоу Квициния таким счастливым, он улыбался каждому кто стоял рядом с ним. Звезду обмыли, как полагается: три дня со стола не вставали. Во главе сидел «герой – разбойник», а по обе стороны от него разбойники помладше, но тоже своего рода герои того дня.

С тех пор Нарсоу Квициния кардинально изменился. Начал со всеми дружить, да по-братски жить. Курить бросил. И на последующих днях победы сидел на самом почетном месте, а на груди его блистала звезда. Тадари сделал себе целый альбом фотографий, в центре которых красовался герой. Нарсоу Квициния завещал награду его музею, о такой находке Тадари даже и не мечтал. Бутба Арноу и Алиас Каджая стали жить вместе с Нарсоу, помогать ему по дому и огороду. Благодаря им скудное хозяйство быстро расцвело. На жизнь хватало сполна, кражи остались в прошлом.

Вовремя проснувшаяся совесть может изменить не одну жизнь. Никогда не поздно поменяться. Правду невозможно скрыть. Через годы, расстояния, невзгоды – она непременно явится и воздаст всем по заслугам!

Сон Шараха

В середине девятнадцатого века Уинстон Черчиль – политик мирового масштаба – заявлял, что очень любит спать после обеда. Учитывая успешную карьеру и популярность англичанина, многие люди следовали его примеру и все разговоры о лени и чрезмерном безделье парировали, ссылаясь на то, что так поступает сам премьер-министр. Таким образом, было принято считать, что именно британский государственный деятель ввел