– Владыко! Я пытался остановить кровопролитие и отправил к новгородцам своего боярина, но в гордости и тщеславии своём они увидели в этом только проявление слабости.

Митрополит Кирилл посмотрел в глаза великому князю, и Ярослав прочитал в этом взгляде небывалую скорбь. На глазах у митрополита были слезы.

– Остановись, великий князь! Дай мне поговорить с новгородцами! Не дай разразиться кровопролитию, ведь за каждую жизнь, которая будет потеряна в этой битве, тебе держать ответ и перед Господом, и перед Русью!

– Я рад буду, владыко, если ты убедишь их не проливать крови, но я не отступлю. Да, владыко, пусть лучше я полягу здесь со своими верными людьми, чем возвращусь во Владимир без Новгорода! Русь должна быть единой! И поэтому я здесь. В битве погибнут многие, но если битвы не будет, Русь может распасться на мелкие вечно враждующие между собой уделы, которые не объединяет даже призрачная власть великого князя!

– Я буду говорить с новгородцами и буду просить их, чтобы ты вновь стал их князем, но очень прошу тебя, Ярослав, не начинай сечи! Только миром можно объединить Русь, а не мечом!

Великий князь Ярослав и сам не хотел битвы, понимая, что потери восполнить будет нелегко. Вспоминал он и о том, что ещё летом помышлял о полном объединении Руси и начале борьбы с погаными, а теперь сам звал их на Русь. Великий князь был очень зол на Новгород, своевольный и богатый, а особенно на именитых людей, которые хотели только своей наживы и которым было абсолютно не до Руси. Бояре Новгорода принимали любую сторону, лишь бы нажиться на смене власти. Но была и другая правда, которую не мог не понимать великий князь. Наверное, не стоило испытывать судьбу и оставлять в Новгороде ненавистного там Юрия, который опозорил весь род Рюрика. Да и сам он нарушил грамоту, когда забрал себе берег реки Волхов. Всё это сделало своё дело, и теперь он с ратью стоит супротив новгородцев. Многие или даже почти все не хотят этой битвы, но есть ли иной выход?

Митрополит Кирилл встал и собрался уходить. Великий князь видел, что силы старца на исходе. Сложно сказать, сколько митрополит не спал и не ел. Великий князь беспокоился, как бы всё это не подорвало здоровье Отца Русской Церкви.

– Владыко, останьтесь и разделите со мной трапезу! Вам надо отдохнуть с дороги!

– Не могу, Ярослав, я трапезничать и отдыхать с дороги, пока дети мои, православные христиане, с оружием в руках друг против друга стоят. Я иду к новгородцам! Прошу тебя, великий князь, не начинай кровопролития!

Великий князь понимал, что убедить митрополита отдохнуть и потрапезничать он едва ли сможет, поэтому не стал мешать.

В стане новгородцев митрополита приветствовали со всем подобающим ему почтением. Посадник, князь Пскова Довмонт и бояре вышли и склонились перед владыкой.

– Дети мои, православные, – обратился к новгородцам митрополит, – сложите оружие ваше и примиритесь с великим князем! Дети всегда обижаются на родителей, а после мирятся, так и вы помиритесь с ним. Именем Отечества и веры заклинаю вас не проливать крови! Я сам ручаюсь за великого князя!

– Владыко, мы перед Богом поклялись не пускать Ярослава в Новгород, – сказал один из новгородских ратников.

– Новгородцы, я отпускаю вам этот грех! В злобе вы дали клятву, и теперь дьявол подбивает вас в гордости своей её исполнить. Не лейте крови православной! Примите великого князя, а чтобы потом не винить себя, коли не верите мне, я напишу вам грамоту, в которой сам поручусь за великого князя!

– Любо! Прав владыко, нельзя кровь проливать. Да и невиновен великий князь – всему виной наместник его!

Павша Ананьевич смотрел на митрополита с неким раздражением, но понимал, что нельзя вставать супротив его слов.

– Посадник, – закричал один из ратников, что был в дозоре, – к нам идут послы великого князя!

На другую сторону реки шли три молодых человека. Князь Довмонт сразу узнал их. Князь Дмитрий Александрович, княжич Михаил Андреевич и княжич Святослав Ярославович шли в стан новгородцев.

Довмонт тут же направился им навстречу. Поравнявшись, князь Довмонт и князь Дмитрий долго смотрели один на другого, а после заключили друг друга в объятия. Новгородцы заликовали.

– Слышал, у тебя родилась дочь, князь! Прими мои поздравления!

– А ты, я слышал, в Пскове церковь строить начал в память об обороне города!

– Я искренне рад видеть тебя, Дима, – сказал князь Довмонт, выпуская из объятий князя Дмитрия Александровича. Затем он обнял Михаила Андреевича: – А ты не в брата пошёл! Я помню тебя под Раковором!

– Новгородцы, – обратился князь Дмитрий к ратникам, – меня прислал мой дядя Ярослав, чтобы я заключил с вами мир. Негоже нам, тем, кто вместе супротив врагов под Раковором стоял, биться друг против друга!

– Тебя в князья хотим, Дмитрий! – кричали новгородцы. – Такой князь нам нужен!

– Нет, – ответил князь Дмитрий, – не из-за того, что не хочу я быть вашим князем, отказываюсь и не потому, что, когда я был отроком, вы отослали меня, а потому, что это приведёт к новой междоусобице, которая ослабит наше Отечество.

Князь Дмитрий подошёл к посаднику Павше Ананьевичу и обратился к нему.

– Достойный муж Новгорода, Павша Ананьевич, посадник, я, князь Дмитрий, которого от имени народа простого ты звал на стол княжеский, прошу тебя заключить мир с великим князем. Ты более других пёкся всегда о городе, к тебе и взываю. Не дай нам скрестить мечи.

Павша Ананьевич был поражён таким развитием событий. Ему, посаднику Новгорода, предоставлялась возможность не только закончить войну, но и выступить сторонником великого князя, а впоследствии получить от него соответствующее вознаграждение. Едва ли после заключения мира великий князь Ярослав захочет идти против него.

– Новгородцы, – обратился Павша Ананьевич к своим согражданам, – соберёмся же здесь и, приняв грамоту владыки Кирилла, составим грамоту с великим князем Ярославом Ярославовичем. Коли сам митрополит выступил ему поручителем, то заключим мир.

– Любо, посадник-батюшка! Любо! – отозвались новгородцы.

К великому князю Ярославу Ярославовичу пришли новгородские послы с уже составленной грамотой. В шатре собрались все князья и воеводы рати Ярослава, а так же митрополит Кирилл.

Великий князь не знал, что и делать. Не мог он вступить в бой с новгородцами после всех речей, что сказал ему митрополит Кирилл. Да и сам Ярослав едва ли желал подобного, ведь кончиться это могло только большим кровопролитием.

Ярослав Ярославович понимал, что теперь новгородцы потребуют ещё больших привилегий.

– Великий князь, – кланяясь, обратился к нему боярин Никифор Ильич, – в дополнение к тому, что написано в той грамоте, что мы заключили с тобой, когда ты после Дмитрия Александровича сел править нами, обдумав и посовещавшись, мы составили иную грамоту.