первую китайскую династию Ся и положив начало традиции передачи престола по наследству. Наш народ лишили возможности править, но мы выстояли. В конце концов в период правления второй династии — Шан — мы стали знатью.

Отдельные части сложного иероглифа «Ин» превратились в вереницу призрачных человечков в тяжелых халатах и высоких головных уборах, которые кланялись, сложив руки перед собой.

— Но когда династия Чжоу свергла Шан, мы снова оказались на самом дне. Правители Чжоу сослали нас в самые отдаленные западные части страны на весь период правления своей династии, самый долгий в истории Китая.

Человечки повернулись боком и, сгорбившись, неуклюже потащили на своих спинах тяжелый скарб.

— Восемьсот лет. Нам потребовалось почти восемьсот лет, чтобы снова увидеть этот океан.

Человечки слились в черную птицу, которая беззвучно каркала на разбивающиеся волны.

Цинь Шихуан вздернул подбородок:

— Я помню, как впервые взглянул на него, будто это было вчера.

Соленый ветер трепал Заку волосы и вызывал у него дрожь. Он задался вопросом, что почувствовал Цинь Шихуан, достигнув чего-то подобного. Захватив весь известный ему мир. Убедившись, что у него не осталось врагов.

Ну, кроме смерти.

— Это правда, что ты отправил придворного мага и три тысячи девочек и мальчиков на поиски эликсира бессмертия? — спросил Зак. Так сказал гид, когда они находились в локации, которая буквально называлась «Место, откуда Цинь Шихуан отправил свой флот в поисках бессмертия». Хотя это была просто туристическая ловушка с кучей современных зданий.

— На самом деле на этих кораблях не было детей. Ну, точно не так много. Но поисковая группа действительно была большой. — Цинь Шихуан рассмеялся с удивительной мягкостью, опустив веки. — И это правда, что они так и не вернулись. Сюй Фу, маг, считал, что у таких, как я, никогда не должно быть доступа к бессмертию. Ну и теперь мы видим, за кем последнее слово. Я все-таки достиг бессмертия. Просто не так, как ожидал бы любой из нас. — Он посмотрел вниз, на свои виртуальные руки, а затем снова на далекий горизонт и прищурился. — Пока жив Китай, меня не забудут.

На несколько мгновений Зак забыл, как дышать. На него нахлынула волна сюрреалистичности, будто его чувства унесло волной.

Что он понял о Цинь Шихуане — так это то, что тот был довольно странным императором. Он определенно оказался впечатляющей личностью, совершившей множество удивительных вещей, но, хотя все и отдавали ему должное за основание Китая таким, каким его знали, они также соглашались с тем, что он был, цитируя Тан Тайцзуна, «худшим из основателей». Видимо, Первый император разрушил привычный всем мир настолько, что людям оставалось лишь принять новую реальность. Перед Заком стоял самый успешный злодей в истории.

— Так это и есть настоящая причина, по который ты хочешь спасти Китай? — пошутил Зак. — Чтобы остаться бессмертной легендой?

— Это бонусная привилегия. — Цинь Шихуан смотрел на простор оранжевых волн, и океанский ветер раздувал его черный халат.

«Так, секундочку…»

Император был виртуальным. Ветер не мог развевать его одежду.

— Ты что… специально заставляешь халат делать это?

Цинь Шихуан поморщился, а затем бросил на Зака недовольный взгляд:

— Тебе обязательно надо было испортить момент?

— Как ты вообще можешь видеть океан, если мои портальные очки не повернуты в его сторону? — взгляд Зака метался с волн на Цинь Шихуана. — Как это работает? Ты ведь всего лишь проекция, верно?

— Пусть это останется цифровой загадкой, — невозмутимо ответил Цинь Шихуан.

После того как они сели на круизный лайнер и наелись в буфете (Зак взял себе много вегетарианских пельменей и холодной лапши), Ялин отправилась на мероприятие, предназначавшееся только для взрослых, а друзья принялись бесцельно бродить по кораблю. В основном здесь были парочки с напитками в руках; они смеялись и болтали. Зак не был уверен, что их пустили бы сюда, если бы не очаровывающая магия Мелиссы. Саймону определенно не повезло в вопросе сверхспособностей. Магия огня, особенно та, которая не позволяла ему самостоятельно разводить огонь, была не так уж практична в реальной жизни, если он не хотел никому навредить. Хотя, пожалуй, во время барбекю он стал бы звездой.

— Ну и как же выглядит этот мифический остров? — спросил Зак, когда они оказались на верхней палубе. Он посмотрел на залитый лунным светом океан. Поскольку ветер наверху дул сильнее, людей здесь было намного меньше, чем на ярко освещенном носу корабля. Сквозь окна и стеклянные двери караоке-зала позади них мелькали огни диско-шаров, сопровождаемые фальшивым пением под громкую музыку в стиле R&B.

— Императоры сказали, что не уверены. Они никогда там не были. — Саймон смотрел в бинокль. Корабль рассекал волны, и вода рябила, как черная шелковая простыня, исполосованная миллионами лучей лунного света. Вдалеке низко и протяжно протрубила противотуманная сирена.

— Не были? — Зак повысил голос, перекрикивая ужасное пение, непрекращающиеся крики птиц и шум ветра. В этой местности было слишком много чаек.

— Бессмертные с этого острова не очень-то любят императоров. — Мелисса плотнее закуталась в куртку. — Они даосы. Верят лишь в то, что к жизни не следует относиться серьезно и нужно просто плыть по течению вселенной, не слишком беспокоясь, потому что безразличие — это единственный способ быть свободными. Это и значит дао. «Путь».

— Но это определенно не то, что привыкли делать императоры. — Саймон опустил бинокль. — Особенно сильные волевые правители, которые пытаются захватить контроль над вселенной. Поэтому, естественно, бессмертные скрывают от них свой остров и не желают выдавать тайны. Найти Пэнлай безуспешно пытались многие знаменитые императоры.

Зак уставился на Саймона и Мелиссу:

— Значит, нет никакой гарантии, что мы его найдем?

— Ну, на этот раз все по-другому. — Мелисса прислонилась к перилам палубы, ее хвостик развевался на ветру. — Они ищут его ради спасения Китая, а не из эгоистичного желания жить вечно. Поэтому и просят для нас только один день бессмертия. А еще они знают кое-кого изнутри, кто станет нашим духовным навигатором.

— Ли Бай, — просиял Саймон, убирая бинокль обратно в водонепроницаемый рюкзак. — Величайший поэт в истории Китая.

— Ты слышал его стихи? — поинтересовалась Мелисса таким тоном, будто спросила не о древнекитайском литераторе, а о модной музыкальной группе.

— Нет…

— Уф-ф, каждый ребенок в Китае знает его стихи! Чуан цянь мин юэ гуан…[16]

К изумлению Зака, Саймон начал декламировать вместе с ней. Появились субтитры:

У самой моей постели

Легла от луны дорожка.

А может быть, это иней?

Я сам хорошо не знаю.

Я голову поднимаю,

Гляжу на луну в окошко,