широким контекстом послевоенной советской риторики о дружбе народов и интернационализме. И в то же время здесь молодой поэт отходит от предписаний, стереотипов и советских трафаретов, для того чтобы передать точное представление о действительности. Стихотворение описывает встречу советских пионеров с делегацией молодых людей из Федерации итальянской коммунистической молодежи (Federazione della Gioventd Comunista Italiana, сокращенно FGCI). В стихотворении выступают (поют) представители двух групп. Текст отсылает к итальянской партизанской песне:

На могилах героев,

Партизан героев

Расцветают ромашки

Каждой весною.

Учитывая упоминание цветов на партизанской могиле, весьма вероятно, что стихотворение Шраера-Петрова отсылает к катрену из знаменитой народной песни «Bella ciao!» («Прощай, красотка»). Во время Второй мировой войны эта песня стала антифашистским гимном итальянских партизан (и, заметим также, была весьма популярна в послевоенном Советском Союзе):

Seppellire lassu in montagna,

o bella ciao, bella ciao,

bella ciao ciao ciao,

seppellire lassu in montagna

sotto l’ombra di un bel fi or

[Bella ciao].

(Дословный перевод: Похорони меня в горах, / о красотка, прощай, красотка, прощай, / красотка, прощай, прощай, прощай, / похорони меня в горах / в тени красивых цветов.)

Это стихотворение Шраера-Петрова было включено в сборник «Холсты» (1967), в котором мы находим также лирические стихотворения, посвященные Грузии («Тбилиси» и «В садах юга») и по своей интонации и образности относящиеся к традиции «южной поэзии» от К. Н. Батюшкова и А. С. Пушкина до Максимилиана Волошина и таврических и армянских стихотворений Осипа Мандельштама. Традиция эта была широко представлена в советской поэзии 1920-х годов. Как известно, после выхода «Холстов» Шраер-Петров не смог опубликовать на родине других книг стихов вплоть до периода, последовавшего за распадом СССР; его книга «Зимний корабль», в которую вошли многие стихотворения 1970-х годов, была изъята из публикации в издательстве «Советский писатель» после исключения поэта из Союза писателей СССР и публичного остракизма. Будучи отказником и отверженным писателем, Шраер-Петров не мог печататься в Советском Союзе. В 1987 году Шраер-Петров и его семья наконец получили долгожданное разрешение на выезд. До прибытия в Соединенные Штаты они провели большую часть лета 1987 года в Италии – сначала в Риме, затем в небольшом городке Ладисполи на тирренском побережье. В результате более двадцати лет отделяют опубликованную в Москве книгу Шраера-Петрова «Холсты» (1967) от книги «Песня о голубом слоне» (1990), которая вышла в штате Массачусетс уже после того, как Новая Англия стала его новым домом.

«Вилла Боргезе», одно из самых известных стихотворений Шраера-Петрова, а также другие тексты в его одноименном сборнике, опубликованном в 1992 году в Массачусетсе, так или иначе связаны с пребыванием писателя в Италии по пути в Америку. Так, итальянская тематика играет значительную роль в датированном 8 декабря 1990 года стихотворении «Подвиг», посвященном памяти В. Н., то есть, несомненно, Владимира Набокова, и берущем свое название у его четвертого русского романа «Подвиг» (известного на английском языке как «Glory»). Оба текста относятся к циклу «Новый свет»[78]. «Вилла Боргезе» впоследствии вошла в книгу поэта «Пропавшая душа» (1997), где она дала название циклу стихотворений, включающему также и «Подвиг»[79]. Позднее Шраер-Петров вновь опубликовал «Виллу Боргезе» в своей книге избранной лирики «Форма любви» (2003) [Шраер-Петров 2003: 84–85] и наконец в сборнике поэм «Деревенский оркестр», изданном в Санкт-Петербурге в 2016 году [Шраер-Петров 2016: 57–60].

В сборнике «Две книги» (2009) мы находим стихотворения «Библейские сюжеты», «Вернуться в Сорренто» и «Закат на берегу Тирренского моря» [Шраер-Петров 2009:44,45–46,56-57], связанные с Италией и итальянским опытом поэта. Они наглядно иллюстрируют характерное для автора переплетение итальянских тем и мотивов с автобиографическим материалом. Перипетии странствий поэта, события переезда из СССР в Италию, а затем и в Соединенные Штаты служат богато выписанным, насыщенным фоном для размышлений поэта о еврействе и иудаизме как в культурном, так и в автобиографическом аспекте.

Шраер-Петров начал «Виллу Боргезе» во время своего пребывания в Италии летом 1987 года и завершил ее в 1990 году уже в Провиденсе, столице штата Род-Айленд, где он прожил почти двадцать лет. Многократно переиздаваемая в сборниках и антологиях[80], «Вилла Боргезе» занимает центральное место в его «итальянском тексте». Стихотворение можно назвать классической еврейско-русской ламентацией изгнанного поэта в жанре плача-исповеди. Обратимся к тексту:

Вилла Боргезе

Случались собаки на Вилле Боргезе,

Случались в том смысле, что обитали.

Случались, собачью трубя бордельезу,

Случались, хвостами трубя. О, детали!

Конкретная музыка тел шелестящих,

Балетная – пляска собачьего тела,

Конкретная – плачь по России болящей,

Балетная – плач. Унеслась, улетела.

Собакою с римскими псами на Вилле,

Скользучею рыбой из Тибра – по травам.

Забыть, как доили, давили, травили?

Забыть окаянную ласку Державы?

На Вилле Боргезе в ночи италийской,

На самой роскошной окраине Рима

Бездомной собакою выть по российским,

Навеки потерянным, неповторимым.

В траве, перепутанной с волосами,

Очнуться прижатым хвостами к ограде,

Очнуться под римскими небесами,

Твердя полоумно: ах, Наденька-Надя,

Ах, Вера-Верунчик, ах, Любушка-Люба,

Валюша, Марина, Катюша и Зина.

Здесь тянут ко мне пуританские губы

Трезвейшие новоанглийские зимы.

Когда умирать мне придется, чуть живы,

Прошепчут мои полумертвые губы:

Мы стали чужими, Россия, чужими,

А были своими сыны Иегуды.

Как это забавно валяться в обнимку

С последней бутылкой, с последним приветом

На Вилле Боргезе, как старому снимку —

На свалке истории вместе с конвертом.

На Вилле Боргезе якшаться с трубящей

Компанией псов, абсолютно античных.

О, Боже! Ну что же Тебе до болящей

Души и до мраморных анемичных

Созданий, наставленных между стволами,

Как в Летнем саду, где когда-то ночами

Гуляли по стежкам-дорожкам, стояли

Ночами под бледными небесами.

Какие архангелы в трубы трубили!

Какие опричники-псы нас губили!

Какие иуды в любви нас топили,

А мы все равно эту землю любили.

Она отвергала нас, отторгала,

Она изводила, греховно зачатых,

А нам не хватало, нам все было мало,