Несмотря на такую синергию, мертвая туша – сомнительное место для проведения времени в подростковом возрасте. Более крупные животные-падальщики едят личинок, поэтому имеет смысл как можно скорее сделать все свои дела и уйти. Возможно, это объясняет[247], почему мухи склонны откладывать яйца там же, где это сделали другие самки, и почему яйца некоторых мясных мух выделяют феромоны, привлекательные для других мух. Более высокие температуры кормовой массы[248] имеют свои преимущества: из-за ускоренных темпов разложения снижается вероятность того, что туша привлечет других хищников и паразитоидов; кроме того, выше защита от резких перепадов температуры окружающей среды.

Безусловно, часто личинки поедаются еще до того, как они готовы стать взрослыми мухами и улететь. И это еще один аспект экологического значения этих насекомых. Боб Армстронг объяснил мне, что от этого выигрывают молодые птицы, еще не научившиеся находить более сложные источники пищи. Боб – ихтиолог; он живет в Джуно на Аляске и работает научным руководителем в Департаменте рыбного и охотничьего хозяйства Аляски, кроме того, он был доцентом в Университете Аляски, где преподавал курс по рыбоводству и орнитологии. После нереста остается огромное количество туш лосося, кишащих личинками. Боб наблюдал за ними и снимал их, и на данный момент им определено 12 видов птиц, питающихся личинками, включая воробьев, дроздов, вьюрков и уток. В основном это характерно для птиц, когда они только-только оперились, то есть, насколько Боб может судить, большинство птиц питаются так в молодом возрасте. «Я подозреваю, что они не особо умеют добывать пищу в этом возрасте, – сказал мне Боб, – а личинки питательны, и их легко поймать». Боб прислал мне короткое видео[249], где молодые и взрослые вороны поглощают жемчужно-белых личинок, по нескольку раз, как ложкой, зачерпывая их большими клювами. Птиц нельзя назвать опрятными во время трапезы: часть личинок свисают из клювов или просто падают обратно.

Меня поразила оперативность, с которой мухи-падальщики обрабатывают туши животных, когда я нашел мертвую ящерицу на тропинке позади своего дома в Южной Флориде. Я видел, что рептилия была мертва уже в течение нескольких часов и в боку у нее зияла дыра, проделанная, скорее всего, птицей. Над тушкой длиной 12 см роилось примерно 100 синих мух. Несколько мух поменьше суетливо носились вокруг. Когда я подошел ближе и между нами был примерно метр, мухи, как нервные стервятники, взлетели, громко жужжа. Я остановился, и через 10 секунд они снова принялись садиться на ящерицу группами по нескольку штук.

Я оттащил ящерицу примерно на полметра от тропинки и положил ее под куст, где некробиом мог относительно спокойно заниматься своим делом, и начал ждать. Мне было интересно посмотреть, как скоро мухи вернутся к трапезе. Я наивно ожидал, что они полностью переключат свое внимание на новое местоположение ящерицы. Действительно, через минуту на туше снова скопились мухи. Я даже не слишком удивился, заметив вторую стаю мух – их было около пятидесяти, – кружившуюся над мокрым пятном, оставшимся на тропинке от разлагающейся туши. Однако я совсем не ожидал увидеть мух, севших рядком вдоль невидимой линии, по которой я тащил труп ящерицы[250].

Эта сцена повергла меня в благоговейный трепет. Я оценил, насколько тонко чувствуют мухи запах и вкус разлагающейся плоти. Меня впечатлила точность их системы обнаружения, а также скорость, с которой они реагируют. Этот случай произошел за несколько месяцев до того, как какашки собаки Пэдди привлекли всех синих мух поблизости, и мне стало интересно, были ли какие-то из них потомками мух, облепивших ящерицу. Я часто наблюдаю за животными и природой во всех ее проявлениях, поэтому мне уже приходилось видеть сцены смерти и дефекации. Я всегда испытываю неловкость, когда думаю о трагической судьбе стольких животных, убитых на дороге. Я убираю их на обочины, где животные, питающиеся падалью, могут поживиться, не подвергая себя дополнительной опасности. Почти всегда на трупах присутствуют мухи, явно напоминая о важной роли насекомых в круговороте питательных веществ в экосистемах.

Жители компостных ям

По сравнению с фекалиями или разлагающимися трупами, куча компоста чуть менее неприятна для нас, при этом она очень привлекательна для одной особенно ценной мухи. Если у вас во дворе есть компостная яма, велика вероятность, что вы видели черную львинку (Hermetia illucens)[251]. Этот вид мух – чемпионы по превращению органических веществ в компост. Их личинки были самыми распространенными из более крупных детритофагов, населявших мои компостные ямы в Мэриленде и в тысяче километрах на юг, во Флориде. Единственными личинками аналогичного размера, которых я, помнится, видел в этих ямах, были так называемые личинки-«крыски», которым суждено было стать журчалками. Свое название личинки получили из-за удивительно длинной трубки на конце хвоста, по виду напоминающего крысиный, которая выдвигается как телескоп до 15 см, что позволяет личинкам дышать, копошась в мокрой грязи.

В течение нескольких месяцев после того, как обустроил компост, я встречал довольно больших (более сантиметра) сплющенных личинок черной львинки, извивающихся среди разлагающейся массы. Вскоре некоторые из них медленно увеличивались и отваживались покинуть компост в поисках подходящего места для окукливания. (Во Флориде я спас многих, чьи поиски чуть не привели их в бассейн, где одни утонули, а другие, похоже, продержались несколько часов в воде.) К середине лета я стал замечать изящных черных мух 1,6 см длиной, сидящих на краю компостной ямы, и вскоре узнал, что это за мухи.

Семейство львинок[252], к которому принадлежит черная львинка, насчитывает по всему миру 2800 известных видов, большинство личинок которых питаются разлагающимися растительными веществами. Взрослые мухи полезны тем, что опыляют цветы. Черные львинки появились в Новом Свете, откуда распространились по всем континентам, так что сейчас эти красивые мухи с парой длинных, выставленных вперед усиков считаются практически космополитами[253].

В кладке у одной самки черной львинки может быть до 600 личинок, каждая из которых в день съедает до грамма компоста, то есть в несколько раз больше собственного веса. Неудивительно, что эти насекомые стоят 330 долларов за тонну на рынке кормов. Во всем мире широко используют личинок черной львинки для переработки органических отходов[254], превращая их в ценные, богатые белком ингредиенты кормов для животных и биотопливо. В Кейптауне[255] в южноафриканском филиале международной компании AgriProtein разработали стратегию «два к одному»: там стали применять личинок черной львинки для переработки городских отходов, а затем использовать сами личинки, прежде чем они окуклятся, в качестве богатого белком корма. В США на федеральном уровне правилами запрещено использовать личинок в