«Вот сволочь, еще и издевается!» – подумал Дюшка. Но есть ему хотелось.

– Где. Котлеты? Хочу! Есть! – изрек Дюшка.

«Клон! – убедилась Ирочка. – Точно клон…»

– Там! Внизу! Ты. Можешь спуститься. По лестнице?

Роберт тормозил с ответом, и Ирочка продолжила:

– Сам?

– Да! – неожиданно резко и громко ответил клон. – Я! Могу! Сам! Спуститься! По этой!

Замечательной лестнице!!! Потому что я не совсем идиот, за которого меня почему-то тут принимают, не объясняя, как я тут оказался и какое право они имели меня похищать!

– Ой! – вскрикнула Ирочка, замахав всеми четырьмя руками. – Ой!

И подумала: «Копия! Он все-таки копия! Обалдеть!»

– А… откуда тебя похитили?

– Ниоткуда! – бросил Дюшка и пошел ужинать котлетами.

В этот вечер разговорить Роберта Ирочке не удалось. Майкл и Лейла так и не вернулись, Роберт и Ы допоздна пялились в экран. Ирочка тоже было к ним присоединилась, но тут ее внезапно прошибло: а вдруг их не два?! Вдруг он один? Вдруг Рино вчера ошибся, перепутал Клюшкина с другим учеником? И никаких клонов, копий и близнецов, и прощай статья, и… Ирочка аж подскочила. Прошмыгнула на самый верх дома, в башню с телескопом, и немедленно позвонила Рино.

Вместо Рино ответил лично директор школы Фредерико Мене. Оказалось, что ребята уже спят. И действительно, время было довольно-таки позднее. Ирочка извинилась, пообещала перезвонить завтра с утра и собралась отключиться, но директор остановил ее:

– Вы знаете, у меня есть запись для вас! Рино оставил вам сообщение.

– Оставил сообщение? А почему он просто не позвонил сам?

– У нас сложная система связи, – объяснил Мене. – Мы ограждаем наших учеников от всех случайностей. Не хотел вас сразу пугать, но ваши дети – просто гении. На них может охотиться кто угодно!

– На моего Рино может кто-то охотиться?!

В отличие от мамы Ляли и Лессии, Ирочка полностью отдавала себе отчет в том, что ее ребенок – классный пацан, но никакой не гений и никакой не особенный. Охотиться на Рино? Да кому это может прийти в голову! Но Мене уже включил ей файл с записью. Рино сидел в кресле около бассейна. Перед ним стоял бокал с соком, а сзади виднелась восхитительная горка с регулируемой архитектурой спуска. Ирочке показалось, что ее сын выглядит несколько устало.

– Привет, ма! – сказал Рино. – У меня все хорошо. То есть я хотел сказать, очень хорошо. Просто замечательно. Сейчас у нас занятия в бассейне. Бассейн большой. Вода в нем теплая. Вот. И вообще у меня все очень хорошо. Домой я не хочу. Мне тут очень нравится. Я со всеми подружился. Вот. А, да. Еще я хотел сказать, что нас тут замечательно кормят. Просто как в лучшем ресторане. Так что у меня все превосходно. Ты без меня не скучай. Пока.

Рино улыбнулся и помахал рукой. Запись окончилась, и тут же на экране опять появился Мене.

– Мне показалось, что мой мальчик какой-то немного грустный, – сказала Ира.

– Естественно! – воскликнул Мене. – Он же устал! Вы знаете, какая у детей насыщенная программа? Вот смотрите.

И Ирочка увидела десятиминутный ролик о пребывании детей в школе. Урок выживания в пустыне в ролик не вошел, зато бальные аффриканские танцы в исполнении Тумбо Клумбао и игра Маши с Менсом в теннис были освещены достаточно полно. Под завязку Ирочка увидела Рино за ужином – жизнерадостного и смеющегося. Правда, на самом деле это был вчерашний завтрак, но часов на пленке не было видно.

– Ваша школа – это просто фантастика! – вполне искренне похвалила Менса Ирочка, когда ролик окончился. – Я очень рада, что мой сын попал в такие надежные руки. Когда я могу связаться с ним, чтобы не отвлекать от занятий? Завтра утром можно?

– Вы знаете, по правде сказать, вам лучше вообще не звонить. Это отвлекает детей, они хуже адаптируются и…

– Я с вами совершенно согласна! – перебила его Ирочка. – Но мне нужно Рино кое о чем спросить. Это отвлечет его всего на пару секунд.

– Тем не менее я бы вам не советовал…

– Тем не менее я настаиваю!

Мене внимательно посмотрел на Ирину Слунс и понял, что в данном случае придется действовать по-другому.

– Хорошо! – вздохнул директор. – Позвоните завтра вечером.

– Утром!

– Днем.

– Утром!

– Ну хорошо, утром. С вами очень тяжело разговаривать. Вы понимаете, что можете помешать вашему ребенку добиться успеха в жизни?

– Но мне нужно задать ему всего пару вопросов!

– Каких вопросов?

Ирочка молчала.

– Я надеюсь, это будут приятные вопросы?

Ира не отвечала.

– Да скажите же хоть что-нибудь! – взорвался Мене. – Если у Рино умерла любимая бабушка, то нельзя сообщать ему об этом без подготовки!

– Нет, бабушка не умерла.

– Дедушка? Друг? Любимого царапазавра раздавил грузовик? В доме случился пожар? Поймите, психику ребенка необходимо беречь! Мы не можем позволить вам травмировать ребенка!

– Вы не можете не позволить мне общаться с моим сыном! – психанула Ирочка. – С чего вы взяли, что я собираюсь его травмировать? Я буду говорить с ним, когда захочу!

– Ну и говорите! – взорвался Мене. – Говорите, сколько вам влезет! Отвлекайте его от уроков, лишите возможности приобрести уникальную специальность, сделайте из него такого же психа, как вы сами… Подумать только, и это вместо элементарной благодарности!

Мене отключился. Ирочка остыла, и ей стало стыдно за то, что она ни за что обидела директора. Может, и вправду Рино лучше некоторое время не трогать? Но поговорить с сыном ей нужно было позарез, ведь иначе вопрос с двойным Дюшкой не решить и статьи не написать.

Всю ночь до самого утра в Корпусе Клетки секретного института кипела работа над имитатором речи Рино Слунса. Уставшего ребенка подняли из постели и отвели в студию, где в течение нескольких часов подряд заставляли произносить различные фразы, улыбаться, смеяться и изображать всевозможные чувства и движения руками и головой, тщательно фиксируя все на пленку. Утром Ирочка разговаривала уже не со своим сыном.

Она позвонила в половине восьмого. Фредерико Мене поздоровался с ней тепло, будто вчера они и не ругались. И сразу же переключил связь на Рино. Рино выглядел вполне выспавшимся. Даже засмеялся, отвечая на вопрос, не трудно ли ему в новой школе. Ответы Рино были в основном односложные, неинформативные. На многие вопросы он отвечал просто «нормально» или «не знаю». А в конце разговора выдал фразу, вообще ему не свойственную. Дело в том, что Ирину с Егором Рино никогда не называл «мама» и «папа». Он обычно говорил просто «ма» и «па». Иногда – «мутер» и «папутер». Иногда – «матер» и «папатер». Или что-нибудь в этом духе. А тут Рино сказал: «Ну, мама, пока! Привет папе!» И перед Ирочкой опять возник Мене.