Она всегда ненавидела холод. С детства. И стоило промокнуть ногам, замерзнуть голове, Ева валилась с температурой. Сейчас ей болеть было нельзя. Она, кажется, взяла след.

Ну, может, и не сам след, а его неясный отпечаток. Но это было уже что-то. Что-то отдаленно напоминающее блик света мелькнуло в полной темноте. И Ева точно знала, что это только начало. Дальше – больше. Главное – не упустить момента. И плевать на метель. Плевать на запрет Егора – не соваться на квартиру к ювелиру в одиночку. И почти даже плевать на осторожные вопросы Даниила, встревоженного ее озабоченностью и молчаливостью. И уж тем более, пошел куда подальше его Паша Камодов, все время сопровождающий каждый ее шаг подозрительными взглядами.

– Здрасте, – весело выпалила Ева, вбегая под козырек подъезда.

Размотала лицо, опуская шарф на плечи, провела ладонью по коротким волосам. Постучала ботинками друг о друга, избавляясь от мокрого снега, налипшего на тонкую кожу обуви.

– Здрасте, здрасте. – Женщина, которая вышла из подъезда с мусорным пакетом, осмотрела ее и неодобрительно качнула головой. – Разве так надо одеваться, девушка, в снег-то?

– Неожиданно. Все очень неожиданно. И замуж собралась совсем неожиданно. – Ева рассмеялась, потому что так надо было по ее сценарию. – Простите, не подскажете, в какой квартире тут ювелирная мастерская?

– Ювелирная мастерская? – Женщина удивленно подняла брови, но глаза догадливо блеснули. – А зачем тебе? Кольца-то жених покупает.

– Так хотела будущей свекрови подарок заказать. Что-нибудь необычное. Очень-очень необычное. – Ева слегка тронула женщину за рукав теплой куртки. – Серьги с топазами, как думаете, в самый раз?

Она загадала еще по дороге: если встретит женщину, то наплетет про свекровь, если у подъезда ей встретится мужчина, то что-нибудь придумает о будущем свекре. Ну а если подросток, то и придумывать особо нечего.

– Серьги с топазами? – нетерпеливо повторила Ева, лицо заныло от широкой улыбки.

– Думаю, да, – не раздумывая, ответила женщина. – Третий этаж, деточка. Там наш ювелир Арсений трудится. Не всегда можно застать. Но тебе повезло. Я спускалась. Дверь приоткрыта была. И разговаривал кто-то. Видимо, уходил. Так-то дверь на семи запорах всегда. Не достучишься. Осторожничает…

Женщина ушла, а Ева еще какое-то время смотрела ей вслед с заученной улыбкой, застывшей на замерзших губах.

Открыта дверь? Почему? Странно.

По информации, полученной от тетки погибшего подростка, дверь квартиры Арсения Громова всегда была на семи запорах. Сигнализация, видеонаблюдение, сложная система оповещения по мобильной связи, если кто-то посторонний проникал в дом. Эту квартиру никто даже ни разу не попытался ограбить – настолько надежной была система безопасности. Это и Юрий Греков подтвердил, авторитетно качнув головой, когда Егор уточнял.

А сейчас дверь открыта. Почему? Покупатели? Почему не вошли внутрь и за ними не заперли дверь? Уходили? Тогда где они? Вышла одна женщина с мусорными пакетами. И больше никого.

Ева достала мобильник и позвонила Егору. Он не ответил.

Тоже странно. Они с вечера договаривались все время быть на связи.

Ева широко распахнула дверь подъезда, она успела вставить нос ботинка, когда женщина с мусором выходила. Вошла внутрь и медленно двинулась вверх по лестнице.

Чутье подсказывало ей, что там ей делать нечего. И не потому, что там может быть опасно, а потому, что там ей делать нечего. Кто бы ни прятался за открытой дверью квартиры ювелира, он задаст вопросы. Ответов у нее не будет.

Она поднялась на третий этаж. Высунула нос из-за выступа стены.

Все так. Женщина не соврала. Дверь была открыта. Почти настежь! Это никак не вязалось с представлениями об осторожности ювелира Арсения Громова. И голоса там звучали громко, что исключало присутствие там злоумышленников. Те бы шептали. И дверь закрыли. А тут…

Так вести себя могли только ее бывшие коллеги – полицейские. Она тяжело вздохнула и пошла вперед.

В прихожей у распахнутой двери маялся дежурный. Он вскинул брови, увидев Еву. Не узнал или не знал.

– Я в составе группы, – коротко обронила она и пошла на голоса.

Несколько комнат. Везде чисто. Никакой перевернутой мебели. Никто тут ничего не искал. Голоса слышались где-то впереди. Она пошла по коридору, заглянула в открытую дверь.

Небольшая комната без окна. Тот же порядок, почти аскетичный. На столе ничего не тронуто и не сдвинуто с места. Валялся перевернутым стул, это да. И еще, широко разбросав руки в стороны, лежал лицом вниз человек. В атласном дорогом халате и домашних тапках на босу ногу. На спине, окрасив дорогую ткань темным, расползлось пятно крови. Человек – по всей видимости, Арсений Громов – был убит.

А по какой тогда причине тут работал Егор с Устиновым? Вова Сучков? И еще какая-то молоденькая девчуля терлась у дальней стены с бледным лицом. Пыталась разговорить жену хозяина. Или подругу, или сестру.

– Доброе утро, – буркнула Ева.

Не сбегать же ей было, уж пришла.

– Оп-па! Какие люди! – загомонили, загоготали Устинов и Вова.

Егор повернулся, кивнул ей с каменным лицом и продолжил что-то писать в протоколе. Разозлился. Оно и понятно – он же запретил ей сюда соваться. А она ослушалась. Как всегда, ослушалась.

– А мы все ждем, ждем, когда, ну, вот когда! – обнажил пухлую морду широким оскалом Устинов.

По-медвежьи подошел к ней, облапил, расцеловал звонко в обе щеки.

– Прекрасно выглядишь, Евочка, – очень громко оповестил он присутствующих. – Впрочем, как всегда. А ты как тут? По делам страховщиков?

По тому, каким скверным светом засияли его глаза, Ева поняла, что Устинов уже знает о ее увольнении.

– Да. По делам страховщиков, – кивнула она. – Что здесь?

– Вот… Убит хозяин этой ювелирной мастерской – Громов Арсений Витальевич. – Устинов приглашающе выставил обе руки в сторону тела. – Причину смерти угадаешь? Или тебе рассказать?

– Ножевое? – посмотрела Ева на Вову, задравшего на нее голову и с интересом глянувшего.

Эти мерзавцы иногда даже ставки делали: угадает Ева или нет причину смерти.

– Ножевое, – подтвердил Вова и улыбнулся Еве. – Рад тебя видеть, малышка. Иди, расцелуемся, что ли.

Ева наклонилась к нему.

Широко разведя руки в запачканных перчатках, Вова поочередно подставил ей обе щеки, в которые Ева клюнула его холодными губами.

– Ева! – воскликнул за ее спиной Устинов. – Но как?! Скажи, как ты могла, стоя у порога…

– След от пули на ткани другой, Сергей. Тут он продолговатый, края не опалены. Значит, колото-резаная рана. Это же элементарно. – Она осторожно заглянула Егору в лицо. Шепнула: – Не злись.