Я поспешно переключил канал. Барышня рассказывала о чудесном явлении старца, представившегося Георгием Победоносцем и покаравшего банду милиционеров-«оборотней», а также ударом копья превратившего туалет в «Боско-Кафе» в чудотворный источник, вода из которого уже восстановила зрение трем паломникам из Чернигова.

«Почему из Чернигова?» — подумалось мне. Сразу вспомнил грустные взгляды, которыми меня проводили крепкие ребята командировочного вида, переминавшиеся с ноги на ногу в ожидании своей очереди у туалета.

Очень серьезно дикторша прочитала официальное заявление мэра: на месте работает городская комиссия, если информация подтвердится, власти начнут выпуск воды «Святая мэрская».

Вот что значит громко разговаривать за столиком в публичном месте. Чего только граждане не выдумают...

Подошел к окну и выглянул на улицу. Увиденное не обрадовало: человек пятьдесят хорошо одетых людей, причем некоторые с дамами, сохраняя видимые приличия, пытались выстроиться в подобие очереди. Их дорогие машины паслись неподалеку под присмотром равнодушных водителей, похожих на куличики, вылепленные по одной формочке.

Кажется, утро будет не добрым. Лишенный иллюзий, я взглянул на сотовый телефон, провибрировавший уютное гнездышко в брошенной мною в порыве страсти одежде. Сто восемьдесят неотвеченных звонков. Лучше и не пытаться отзвонить. Если это и есть наказание за мои грехи, намекаю на сегодняшнюю ночь, то оно не пугает.

Я поцеловал Эльгу. Она открыла глаза.

— Что-то случилось?

— Ты мне не говорила, что пользуешься такой популярностью у народа. Смотри, под окнами твои фанаты.

Завернувшись в одеяло, моя Сарра подошла к окну и рассмеялась, увидев очередь.

— Время апостольского приема? Как они узнали, где мы?

— Могу позвонить Сашке и спросить. Вряд ли у Еноха столько друзей в Москве.

Я набрал Сашкин мобильный.

— Але! — По голосу было ясно, что Сашка не очень рад слышать меня.

— Санек, что за дела?

— Ты о чем?

— О толпе страждущих под окнами твоей квартиры.

— Володь, ну понимаешь, такое дело... Я только одному важному человеку вчера сказал, что видел тебя и что ты здорово похудел, ну он и пристал... А у меня от него много чего зависит...

— А ты не мог вначале позвонить мне?

— Я пытался, но ты не подходил к телефону. Я даже думать не хочу о том, чем вы с Эльгой занимались...

— Не волнуйся, квартиру не разнесли. Но внизу твой приятель не один, их целая банда.

— Ой, этого я не знаю... Наверное, он растрепал... Кроме него я только приятелю брякнул, что ты теперь Никола-чудотворец. Я же теперь как указку проглотил, гвардеец, впервые за двадцать лет прямой, высокий и спина не болит! А все с одной фразы...

— Понятно, что меня ждет, — апостол Соловьев начинает прием страждущих.

— Володь, ты их в квартиру не пускай, а то заорут...

— Могут! Будет тебе урок!

— Не серчай!

Эльга поставила чай и успела отыскать в Сашкином холодильнике подобие еды.

— Яичницу будешь?

— Нет, обойдусь по-ленински, кипяточком... Впрочем, в последнее время в лучших домах Москвы принято полоскать в горячей воде пакетики туалетной бумаги и считать такой напиток чаем...

— Не дождешься, я заварила свежий рассыпной.

Молодец! Итак, на повестке дня вопрос, что будем делать со страждущими, где и как вести прием. О деньгах не говорю. У нас, у святых, принято все делать бесплатно и принимать благодарность подножным кормом.

Звонок в дверь.

Я не без достоинства, думая, какие слова сказать первому посетителю, ведь они останутся в легенде, подошел к кучке одежды, выудил брюки и рубашку.

Посетитель вел себя терпеливо и больше не трезвонил.

Придав себе подобающий вид, все еще думая над историческими словами, я открыл дверь. И увидел невысокого человечка в теплой куртке и кепке с логотипом «Майкрософта». Шмыгнув носом, он протянул желтый пакет.

— Владимир Рудольфович, извините за беспокойство, вам просили срочно передать из центрального офиса. Простите за вторжение, но вы к телефону не подходили.

— А как вы узнали, где я? — В голове зазвучал довольный смешок братца Билла.

— Адрес был на имейле от Билла Гейтса.

— Спасибо. Я вам что-нибудь должен?

— Ой, что вы, нет, конечно! Если можно, автограф. Я вас каждое утро по радио слушал, а теперь вас почему-то нет. Вы в отпуске?

— Скорее в командировке. На чем писать? Парень достал ручку и блокнот — конечно, все причиндалы были в летающих окнах.

— Как тебя зовут?

— Автандил.

— Грузин?

— Грек, из Абхазии, давно в Москве, лет двадцать... Не помню, когда дома был. Да и где теперь дом? Во время войны растащили...

Мне захотелось сделать для парня что-нибудь хорошее, просто так — в его словах сквозило настоящее чувство.

— У тебя есть заветное желание?

— У меня есть боль. У дочки с рождения полиомиелит. Но здесь только чудо поможет...

Я закрыл глаза и представил, себе их маленькую съемную квартиру, статную, повыше ростом, чем Автандил, грузинку и маленькую девочку, скрюченную недугом. Я поднял руки вверх, хотя этого и не требовалось, достаточно подумать о ней и захотеть помочь.

Девочка улыбнулась и от непривычности мышечных ощущений неловко опустилась на пол. Мать не спеша повернулась к ней и увидела происшедшие изменения. Суставы не выпирали неестественными гранями, девочка сама встала на ноги и неуверенно, но вполне нормально пошла. Мать радостно вскрикнула и бросилась к ней, обняла, поцеловала и стала ощупывать, не веря глазам.

— Автандил, у вас все будет хорошо.

Я взял ручку и именно эту фразу написал в блокноте. Подписался.

Автандил поблагодарил и собрался уже уходить, когда зазвенел его мобильный. Он взял трубку и некоторое время слушал. Потом молча упал на колени и, схватив мою руку, поцеловал.

Я положил руку на голову Автандила и повторил:

— Все будет хорошо, береги их.

Когда Автандил ушел, я вернулся на кухню, где меня ждала Эльга.

— Кто это был?

— Посыльный. — Я положил пакет на стол.

— Не открывай, если можешь. Хотя нет, что будет, то и будет. Это твоя судьба, и ты должен следовать ей. А я стану тебя ждать и думать о нас.

Чего лукавить, я мог и не открывать пакет. Не было сомнения, что я подзадержался. В последнее время больше двух ночей на одном месте проводить не удавалось.