— Допрашивать вас будут по очереди. — Захлопнув папку с бумагами, сообщает следователь. — Матвей Михайлович, вы не против присутствия Иволгина на вашем допросе?

— Я только за, — машет головой Матвей.

— Расскажите, как вы проникли в дом Олега Чистякова? — плюхаясь на сиденье, интересуется следователь. Нехотя раскрывает папку, включает диктофон и что-то размашисто записывает в допросном листке.

— Простите, а Чистякова и Илону задержали? — не выдерживаю я. Перед глазами против воли всплывают взволнованные глаза Лизы.

— Н-нет. Самарин и не думал их задерживать. — Виновато отерев лоб, протягивает следак. Он раскрывает губы, чтобы что-то добавить, но тут же, спохватившись, замолкает. — Они объявлены в розыск.

— Черт! — вскакивает Матвей. — И почему я не удивлен? Сучка…

— Успокойтесь, Матвей Михайлович. Из страны Илону Корниенко не выпустят. Расскажите подробно, как вы проникли в дом и что слышали?

— Мы с Егором обошли территорию и залезли с задней стороны двора. — Начинает Матвей, с трудом сдерживая эмоции. — Спрятались за кустами туи и переждали, пока охранники скроются из вида. Я обошел дом и заметил хозяина и его… гостью на первом этаже, в гостиной. Они беседовали, стоя возле камина.

— Больше никого в доме не было? — монотонно задает вопрос следователь.

— Утверждать не могу — я никого не видел.

— Вспомните дословно, о чем говорил Чистяков с Илоной?

— Он похвалил ее, — сглотнув плотный ком, всякий раз появляющийся при упоминании Илоны, произносит Матвей. — Мол, молодец… Лони, твоими стараниями фирма Иволгина до сих пор не готова к тендеру. Один конкурент устранен, остался Карасёв. Я же прислал вам на почту файл с записью? — не выдерживая, рычит Матвей.

— Успокойтесь, таков порядок. — Мягко, как душевнобольному, объясняет следак. — Мы обязаны приложить к делу ваши свидетельские показания.

— Потом она заметила меня. Очевидно, ей помешала занавеска, которая порхала от ветра. Илона так быстро подошла к окну… — с досадой в голосе протягивает Виноградов. — Она завизжала и крикнула Чистякову: «Кнопка, Олег! Нажми скорее кнопку! В доме посторонние». Олег бросился к стене, распахнул пластиковый щиток и нажал тревожную кнопку. Я выключил камеру и замешкался, отправляя файлы на личную почту. За спиной послышались тяжелые шаги двух охранников. Егор Иволгин кричал мне, чтобы я поторапливался. Мы побежали к западной стороне участка, но нас остановил град из пуль. — Морщится Виноградов, потирая бедро. — Чистяков заблокировал выход с территории участка до приезда местной, прости господи, полиции…

— После приезда поселкового следователя Самарина вы видели Илону и Чистякова? — уточняет следователь.

— Нет, они не показывали носа. Как я ни пытался убедить Самарина задержать их, все было без толку. — Цедит Матвей, нервно отирая лоб. — Кстати, Илона упомянула Жанну Морозову — сотрудницу «Аквилона». Мол, по документам мошенница Жанна, а не она.

— Да, Морозова уже дает признательные показания.

— А мои деньги? — оживляется Виноградов.

— Пока не можем ничем порадовать… 

Я не говорю следователю ничего нового. Подтверждаю, как попугай, слова Виноградова, читая в глазах следака странное нетерпение. Едва я заканчиваю рассказ, он осторожно произносит:

— Егор Вадимович, начальство настоятельно просит вас написать заявление в ФАС (Федеральная антимонопольная служба осуществляет контроль и надзор в сфере закупок товаров, а также согласованию применения закрытых способов определения поставщиков — подрядчиков, исполнителей. Прим. Автора).

Ах, вот оно что? Без заявления у них нет оснований задержать Чистякова. Выходит, органы хотят моими руками, то бишь заявлением законно посадить моего конкурента. А что будет со мной? Права была Лиза — меня подвергают опасности, бросают на расправу конкурентам и начальнику тендерного комитета. Интуиция кричит, чтобы я повременил с ответом, все обдумал, посоветовался… Как поступить правильно? Сняться с торгов я уже не могу — средства, замороженные, как обеспечение заявки, в случае моего отказа останутся на счетах заказчика. А это очень большие деньги! Черт, как же быть?

— Мне нужно обдумать. — Извиняющимся тоном выдавливаю я.

— А что тут думать? Ни у кого жалоб на Чистякова нет, подставные фирмы молчат в тряпочку, да и у прикупленных сотрудников тендерного комитета жалоб к фирме Чистякова нет. — Следак закрывает лицо руками и нервно давит пальцами на виски. — Вы должны написать жалобу, Егор Вадимович. Без нее ФАС пальцем не пошевелит.

— Я подумаю, ээээ…

— Алексей Николаевич меня зовут. Возьмите визитку. 

С трудом воспринимая окружающую действительность, я выхожу на улицу, окунаясь в объятия сладковатого летнего зноя. Прощаюсь с Матвеем, не посвящая в мои проблемы. Мне нужен другой советчик — не такой дезориентированный в пространстве. Запускаю двигатель и блаженно откидываюсь на подголовник кресла, наслаждаясь холодными струями воздуха из кондиционера. Может, Васильков подскажет, как быть?

Подношу айфон к лицу, чтобы позвонить Васе, но он опережает меня:

— Егор, с тобой хочет встретиться начальник тендерного комитета.

Лиза 

Моя душа, как пугливый зайчонок, преследуемый охотниками, мечется из стороны в сторону, меняет траекторию, а потом, падая от усталости и задыхаясь, возвращается в норку. Честное слово, мне хочется зажмуриться, а потом открыть глаза — и все по-прежнему. Я Лиза — модельер и просто женщина. Мать сына Даньки, живущая обычной скучной жизнью.

— Лизка, да не бойся ты так. Подумаешь, звонили из прокуратуры. — Губы Снежаны слегка подрагивают, голос же остается спокойным. Ее тонкие пальчики нежно оглаживают блестящие и гладкие, как речной камень, бусины. И смотрит она на меня, как на душевнобольную — снисходительно-сострадательно.

— Следователь прокуратуры, другой следователь из следственного комитета. И каждый спрашивает про Илону. Когда я ее в последний раз видела, не угрожала ли она мне? Какие отношения у меня с Матвеем… Б-р-р-р… — возмущенно пожимаю плечами и ежусь, будто от холода. — Меня вызывают на допрос, Снеж!

Пуховое перышко утренней прохлады боязливо трогает разгоряченные щеки. Ветер колышет листву и гонит по небу барашки облаков. Сегодня, похоже, пойдет дождь — впервые за последние десять дней.

— Лизунь, ну чего ты замолчала? — Снежка сжимает мою кисть. — Скажи, что ты беременна и лежишь на сохранении. Тебе, вообще-то, вредно волноваться. Как они еще про Мистера Жиголо не прознали? Интересно, Маргоша уже знает о существовании тебя… и ребенка?

— Нет, слава богу. — Отвожу взгляд на резвящихся в кустах щенят дворовой собаки. — Егор решил повременить с этим… Им еще в Гамбург ехать.

— Все образуется, Лизок. Когда тебя выписывают?