Теперь мой предрассветный путь к холму освещают фонари над крыльцом не только дома Кантелло, но и еще двух домов. Удивительно.

1 сентября

Я разрезала пополам апельсин.

В дальнем конце заднего двора у нас врыт огромный мангал для барбекю, который достался нам вместе с домом. Мы им еще ни разу не пользовались. Он выложен из кирпича. Верхний ряд достает мне почти до макушки. Туда я и положила половинку апельсина разрезом вверх.

3 сентября

Сегодня Марджи сама подметала пол.

– А где Эльвина? – спросила я у нее.

Она вздохнула, опершись на метлу, и покачала головой:

– Я ее уволила.

(Неужели «уволить» можно даже с работы, где платят пончиками?)

– Что случилось?

– Она опять сцепилась тут с мальчишками. Я ей уже тысячу раз говорила не тащить свои отношения ко мне в заведение. Предупреждала: еще хоть раз они тут появятся – я тебя выгоню.

– Та еще штучка, – заметила я.

– Да уж, не говори… – Марджи вдруг пристально посмотрела на меня. – Слушай… а тебе нужна работа?

– Не такая.

– Тебе – за деньги. Ну и за пончики тоже.

– Я слишком люблю эти пончики, чтобы находиться среди них целый день, – ответила я. – Если бы я здесь работала, постоянно нюхала и пробовала бы их, то они потеряли бы для меня свой чудесный дух. Хочу, чтобы мое сердце трепетало от волнения всякий раз, когда я сюда вхожу.

Она поглядела на меня как на дурочку и пожала плечами:

– Ладно, как знаешь, – и продолжила подметать.

А я подумала о Бетти Лу. Кто теперь станет приносить ей пончики по понедельникам? Я задала этот вопрос Марджи.

– Все останется по-прежнему. Уж Бетти Лу я никогда не обижу. Когда я прогнала девчонку, она сказала, что все равно будет приходить по понедельникам и забирать для нее кулек. Я согласилась.

«Молодец Эльвина», – подумала я и заметила:

– Видимо, она на вас не очень злится за увольнение.

– На меня она никогда не злится, – был ответ. – Понимает, что со мной это бесполезно.

– Значит, вы знакомы с Бетти Лу? – переменила я тему.

– Конечно. Мы вместе закончили школу. Тогда она была красоткой. На Кизиловом фестивале ее выбрали в придворные.

– Она рассказывала.

– А могла бы стать и королевой.

– Правда?

– Правда. Ей не хватало только яркости. Волосы были какие-то мышиные. Одевалась неброско. Ни шика, ни напора. Робкая. Вечно помалкивала. Была красивее всех в классе, но чтобы это разглядеть, приходилось поднапрячься. Удивительно и то, что она в придворные попала. Наверное, за нее проголосовали все остальные тихони.

Марджи переместилась за прилавок, вывела несколько слов маркером на листе бумаги и показала мне. Объявление гласило: «ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩНИЦА». Хозяйка пончиковой достала откуда-то клейкую ленту и прицепила листок к витрине. Затем в сердцах ударила кулаком по входной двери:

– Черт бы побрал эту девчонку! Так чисто подметала.

5 сентября

Кстати об Эльвине…

Сегодня мне звонила ее мама. Начала с того, что Эльвина «всегда отзывается обо мне хорошо» и что я, наверное, на сегодняшний день одна из немногих ее настоящих друзей. Сказала, что оценила героизм, проявленный мной в Деле о Сломанном Ногте, и очень довольна моей работой в саду. Все это звучало очень мило, но я не могла понять, к чему она клонит. Наконец миссис Клеко спросила, известно ли мне, что ее дочь «отставлена» от работы у Марджи. Да, говорю, слышала. А что Эльвина сегодня пропустила школу? Нет, об этом я ничего не знаю.

– Она ее пропустила. Ее отстранили на день от занятий. – Она особо выделила голосом слово «отстранили». – Теперь угадай за что, – предложила моя собеседница.

– За драку? – предположила я, пожалуй, слишком поспешно.

– Именно, – ответила она. – И это в самом начале учебного года! Что будет дальше, боюсь себе представить. С ней всё труднее и труднее.

Я вспомнила день, когда Эльвина с Пусей пожирали друг друга взглядами через столик в пончиковой. И об обещании носить пончики Бетти Лу, даже несмотря на увольнение.

– Миссис Клеко, – сказала я, – это не мое дело, потому что вы и без меня прекрасно знаете, но Эльвина – хорошая девочка. Думаю, нет ничего ужасного в том, чтобы дать ей немного времени. Просто… наверное, она застряла где-то между куклами и мальчиками.

На том конце провода повисло молчание. По-видимому, миссис Клеко пыталась собраться с мыслями. Наконец она проговорила:

– Спасибо тебе. Я тоже так думаю. По крайней мере, надеюсь. Что ж, нам ничего другого не остается, кроме как постараться этот период пережить, верно?

Она тихонько усмехнулась. Я тоже.

– Конечно.

– И… Я хочу попросить тебя о большом одолжении. Сразу говорю, во избежание недоразумений, что настаиваю на оплате этого одолжения. Мы с Эльвининым отцом подумали, что ты, так сказать, могла бы взять ее под свое крыло. На какое-то время. Возможно, тебе удастся сгладить ее острые углы. Она тебя любит.

Не зная, что сказать, я произнесла просто:

– Ого!

– Я тебя напугала?

– Ну да, немножко. Мне трудно себе представить, что я стану… курировать кого-то. Не знаю, готова ли я и хочу ли брать на себя такую ответственность.

– Речь не об этом. Не о том, чтоб ты ее «курировала». Мы не ждем от тебя никакой специальной «программы мероприятий». Просто, когда идешь куда-нибудь, время от времени прихватывай ее с собой.

– То есть вы не просите меня заняться ее исправлением, как в лагере для трудных подростков?

Миссис Клеко расхохоталась.

– О нет, конечно, нет. Оставайся собой, вот и всё. Просто как старшая сестра и даже без особого «командирства». Может, хороший пример окажется заразительным?

У меня оставались сомнения по поводу этой затеи, но в конце концов я согласилась – только на том условии, что платить мне Клеко не будут. Мать Эльвины не стала спорить. Так что теперь я… эххмм… старшая сестра Эльвины.

6 сентября

Я каждый день выкладывала половинку апельсина на крышку нашего мангала. Сегодня я отнесла очередную половинку за три дома от нас вниз по аллее и положила его на кровлю сарая для инструментов.

7 сентября

Втроем ездили в торговый центр – мы с новоиспеченной «сестричкой» Эльвиной на великах, Пуся – в своей тележке. У них занятий сегодня не было, а я свои профилонила. Пусе очень хотелось приобрести коробку для школьных обедов с изображением Слоненка Бабара. Не столько для того, чтобы носить обеды в школу, сколько чтобы покрасоваться с нею в руках.