– Ты и сама знаешь, – укоризненно смотрела подруга, враз растерявшая всю воинственность. – Но ради твоего счастья мне нетрудно сказать прямо – момент откровения. Многие, попав в сети собственных заблуждений и страхов или чьей-то лжи, годами живут в плену иллюзий. Но осознав однажды свою неправоту или фатальную ошибку, большинство почему-то предпочитает трусливо отступить, сжать в кулак свои чувства, начинают паниковать и трусить, не осмеливаясь позволить себе наконец быть счастливыми.

– Прости, Альми, но сейчас ты не права, – вдруг холодно произнес возникший в дверях Ренд. – Если не заблуждаешься… про момент. Когда на тебя вдруг резко обрушивается невероятное известие или прозрение, переворачивающее твое представление о прошлых событиях или хорошо знакомых людях и ты вдруг осознаёшь, насколько ошибался прежде, очень трудно сразу поверить в это, принять душой и попытаться хоть что-то изменить. Мне это очень хорошо известно, испытал на собственной шкуре.

– Ты тоже не совсем прав, Райвенд, – немедленно вступился за жену Стай, и в его голосе прозвучала непробиваемая убежденность. – Мы любим Гинни, она нам давно уже родной человек, младшая сестра. И потому сейчас так радуемся за нее и пытаемся уберечь от ненужной боли и новых ошибок.

Он обнял жену, погладил по волосам, помолчал немного и мягче добавил:

– Возможно, Альми выразила свое мнение немного импульсивнее, чем принято в обществе, но она магиня и выросла в цитадели. Ее эмоции не связаны незримыми путами надуманных правил и приличий, какие неизбежно обретают маги, проводящие больше времени с обычными людьми, чем с собратьями… Нам пора! Я сообщу в цитадели, что вы выбрали себе место для жизни.

– Подождите! – взмолилась я, удерживая друзей воздушной плетью. – Прости меня, Альми. Ты все сказала правильно… и спасибо за совет. Но мне действительно пока трудно. Нет, я не сомневаюсь и не боюсь! Просто немного растерялась, как в детстве, когда вышла впервые за ворота замка и неожиданно обнаружила там целый мир – реку, холмы, поля, горы на горизонте и бескрайнее небо…

Горло перехватило от волнения и благодарности за их тревогу и заботу, за готовность помочь и порадоваться вместе со мной моему счастью.

Как говорит Манефа: «К сожалению, не так много людей, которые остаются с нами в час испытаний, но еще меньше тех, кто искренне радуется нашим удачам».

Они лишь молча улыбнулись и растаяли в портале, заставив меня немедленно пожалеть о своем уходе. Теперь, когда напарник знал все мои тайны, почему-то вдруг стало очень неловко находиться рядом с ним.

Не знаю, откуда в душе появилось гнетущее ощущение незащищенности, едва ли не наготы, граничащее с ужасающей растерянностью, почти паникой. Вроде бы ничего страшного я не совершила… но чувствовала себя чуть ли не распутницей.

– Элни! – Командир оказался рядом так стремительно, словно мы были в поле и нам угрожало полчище кабаняк. Обнял уверенно и очень бережно, прижался губами к волосам: – Ты слышала, что я сказал?

Я упрямо промолчала, только тихонько вздохнула, и он скорее почувствовал этот вздох, чем услыхал.

– Мне тоже пока не верится. Элни, что ты неожиданно… – он подбирал слова очень осторожно, словно шел по весеннему льду, – начала относиться ко мне по-другому… Но я все равно очень счастлив и буду ждать сколько угодно, пока ты не привыкнешь… У нас ведь впереди целая жизнь, любимая. И однажды ты поверишь в свое чувство, расскажешь, как это произошло…

– Я тебе уже говорила, – буркнула я с наигранной обидой, чувствуя, как от его слов, нежности рук и почти невесомых прикосновений губ становится светлее и теплее на душе.

Он вел себя именно так, как мечталось в самых смелых грезах. Не пытался, словно селянин, жадными пальцами прощупать «товар», не старался прижать покрепче, как наглые лорды, считавшие балы легальным предлогом тискать партнерш во время танцев. И не торопил меня, спеша заявить все права теперь уже законного жениха.

И за это нравился мне еще сильнее, ведь совершенно наивной девчушкой я давно не была, да и невозможно это, когда тебе уже почти двадцать один год и последние два года проведены в обществе воинов, которые привыкли обо всем говорить довольно откровенно. Нет, как раз Ренд с Эстом были в этом отношении самыми молчаливыми и корректными. Но когда на базе встречается несколько десятков отрядов, можно услышать и узнать все, о чем, стыдливо прикрываясь веерами, шепчутся дамы. И даже больше.

– Когда? – Тихий шепот выдернул меня из разнеженного блаженства.

– Что? А… сразу. Я очень испугалась, когда ты исчез, – повторила фразу, которой он в тот миг не придал значения, и зажмурилась от нахлынувших девятым валом воспоминаний.

Словно на миг очутилась в том месте и времени, когда Ренд вдруг пропал из этого мира, и невольно вздрогнула всем телом, съежилась от доставшего меня ледяного эха.

– Элни… – Теплые руки командира вмиг стиснули меня нерушимым защитным кольцом, прижали к крепкой надежной груди, закрыли, заслонили собой от всех бед и невзгод, которые сыпались на нас нескончаемым потоком.

И это было так замечательно и правильно, что я растроганно всхлипнула, отбрасывая в прошлое и испытанный мной вчера ужас, и все прежние ошибки и заблуждения.

– Элни… – Голос любимого мужчины полнился тревогой и таким глубоким огорчением, словно это Райвенд был виновен в том, что ему пришлось бежать от смерча за стену. – Цветочек… малышка моя, больше никогда не отойду даже на два шага, только не плачь…

Но сквозь эту тревогу слышалось безудержное, оголтелое счастье, с каждой секундой разгораясь все жарче, а нежные губы все смелее прикасались к волосам, рукам, лицу, уверенно заражая меня своим неистовым огнем.

– Райв, – пытаясь отдышаться, пробормотала я через несколько минут, – Альми была права. Она вообще очень мудрая и добрая.

– Верю, – немедленно с радостью подтвердил он, и я заподозрила, что сейчас он согласится с чем угодно. – А в чем?

– Нам действительно нужно срочно заказать ритуал, я больше не хочу жить как прежде. Да и в новый замок лучше приехать семейной парой.

– Как с тобой легко и просто, любимая! – Принц снова притянул меня к себе. – Любую другую девушку я сейчас заподозрил бы в хитрой интриге и в корысти, а твои слова – как серебряный ключ к хрустальным вратам мечты. Я хоть сейчас на руках отнесу тебя в храм, других желаний у меня нет уже очень давно. Но что скажут твои родители? Моих можно не спрашивать, отец уже объявил, что лучшей подруги для меня не знает, а мать… пусть живет себе спокойно.

– Поэтому Альми и набросилась с вопросами, – огорченно вздохнула я. – У цитадели есть возможность послать вестника на Асгардор. Когда тетушки предали меня и отправили на смотрины, Стай тотчас сообщил родителям, и отец письмом попросил помощи у цитадели.

– Ты могла бы сразу уйти, – хмуро буркнул Райв и, вмиг опомнившись, прижал меня так крепко, будто я собиралась от него сбежать.

– Не могла, – печально качнула головой и сама нежно поцеловала любимого. – Тогда я еще опасалась за свою репутацию и боялась сплетен и осуждений придворных язв. Но вспоминать об этом не хочу, лучше отправлю вестник Альми. А ты пока посмотри на карте, где наш замок. Если ритуал проведут сегодня, завтра с утра отправимся домой.