– И никуда не сбегает по ночам, да? – улыбнулся Аластар, окончательно смутив друга.

– Ты и об этом знаешь...

– Ха! – Рассмеялся Аластар, – тоже мне конспираторы. – Он отряхнул штаны от земли и листьев и повернулся в сторону Альма, – месяц он лежал в лазарете после индивидуального испытания, затем два месяца страдал на тренировочных комплексах Теней. Может быть, он и хотел бы в очередной раз сбежать за стену, но у него просто не было на это сил, – глаза Высшей Тени загорелись весельем.

Рейгар закашлялся, но комментировать слова друга не стал. Все же, сила этого храмовника далека от понимания пусть и не самого простого, но всего лишь охотника. Рэйгар не испытывал стыда, за то, что порой до жути боялся этого воина. Их взаимоотношения напоминали дружбу между камнем и горой. Вроде бы и относятся они к одной расе, но их мощь несопоставима.

– Смотрю, наши подчиненные сумели найти общий язык, – усмехнулся Аластар, инстинктивно повернувшись в сторону источника смеха. Агрид таки не сумел избежать очередного удара Ахры, и теперь девушки с довольством слушали его причитания, – Ладно, иду, поприветствую своего спасителя и вернусь. Нам есть что обсудить, Рэйгар. – Аластар бросил на охотника серьезный взгляд и направился к двум знакомящимся братьям.

По истечении нескольких часов лагерь свернули, и каждый отряд двинулся в своем направлении. Ватага Рэйгара привычно заняла походный порядок, так что сам лидер смог немного поразмыслить над тем, что рассказал ему Аластар. Картина складывалась крайне печальная, и чтобы избежать возможной катастрофы, империя должна проснуться.

Пусть домой занял неполные сутки из-за периодических остановок. Да и тяжесть добычи, рассортированной по артефактным мешкам и носилкам, не способствовала быстрому темпу движения. Сил после продолжительной охоты практически ни у кого не осталось, поэтому охотники с облегчением сдали добычу вместе с мешками, отвечающими за сохранность скоропортящейся ценности, а затем со счастливыми улыбками разбрелись по домам.

Уже завтра Рэйгар снова соберет свою ватагу, чтобы отметить очередную удачную охоту и разделить заслуженную награду, которую получит в имперской канцелярии после оценки добычи. Сейчас же всем нужен отдых и крепкий сон.

– Мы вернулись! – крикнул Рэйгар, когда они с сыном переступили порог родного дома.

С верхнего этажа послышался счастливый девичий визг, а затем, не замечая ступеней, к ним выскочила Сида. Искренняя радость девочки вмиг развеяла накопленную за время пути суровую усталость мужчин. Одного уже взрослого, и второго, пока еще юного, но усердно подражающего своему отцу.

Сида уже было собиралась прыгнуть на руки Рэйгару, но ее остановил властный окрик Лии:

– Так! Сначала мыться, затем обниматься.

– Ну, маааам, – насупившись, пробурчала Сида, зачаровывая отца умоляющими взглядами.

Рэйгару ничего не оставалось, как склониться перед дочерью и поцеловать ее в лоб. Лицо девочки тут же озарила счастливая улыбка, а ее маленькие ладошки стали отбивать звонкую дробь от переизбытка чувств.

Жарам при этом, повторил жест матери и закатил глаза, но затем и ему достался поцелуй от Лии. Женщина потрепала сына по волосам и подошла к мужу, который уже потянулся к ней, но она ткнула пальцем ему в грудь:

– Сначала мыться, затем обниматься... – игриво произнесла женщина, но спустя мгновение прильнула к губам Рэйгара, – с возвращением, муж мой...

Жарам передернул плечами глядя на родителей и направился в сторону ванной комнаты, где его уже дожидалась бадья с горячей водой и несколько видов душистого мыла, собственноручно сваренных его мамой.

– Паап, – с лестницы раздался звонкий голосок Сиды, – ты же мне расскажешь потом про охоту, правда?

– Расскажу, милая... – отозвался Рэйгар, который уже стягивал с себя верхний слой брони.

– Прям, все-все, без утайки? – активно закивала девочка.

– Без утайки... – рассмеялся Рэйгар, а девочка, взвизгнув под строгим взглядом матери, унеслась обратно в детскую комнату.

К сожалению Сиды, рассказ отца она так и не дождалась в этот день. К моменту, когда Рэйгар отправился смывать с себя дорожную грязь, Лия, подавляя детский бунт, приготовила детей ко сну.

– А завтра? – обиженно бурчала девочка, когда мама бережно укрывала ее теплым одеялом.

– Завтра можно, только не очень рано. Папа устал и ему надо отдохнуть, – улыбнулась Лия и коснулась губами лба дочери.

– Ладно, – вздохнула Сида, с удовольствием поерзав в мягких объятиях своей кровати.

Лия улыбнулась дочери и направилась к кровати сына, который уже, казалось, провалился в сладостный сон. Она мгновение рассматривала умиротворенное лицо Жарама, по которому сильно соскучилась за эти дни, затем легонько поцеловала и засобиралась выйти из детской комнаты.

– Мам, – прошелестел хриплый голос Жарама, который из последних сил боролся со сном.

– Что, родной? – Лия склонилась перед кроватью сына и провела по его щеке тыльной стороной ладони.

– Вчера я видел настоящих Высших Теней, – все так же шепотом произнес мальчик, не желающий тревожить сон сестры.

– А кто это? – с любопытством посмотрела на сына Лия.

– Папа сказал, что это воины храма Амона, – восторженно произнес Жарам. – Вообще их много, и все воины храма зовутся Тенями, – с деланной серьезностью, отмахнулся уже не казавшийся сонным мальчик, – но, папа сказал, что Высшие Тени сильнее всех! Прям, всех!

– Раз папа так сказал, значит так и есть, – улыбнулась Лия.

– Только они все были ранены, очень сильно, – кивнул Жарам, и чуть приподнялся на кровати, приблизившись к матери, чтобы еще тише продолжить рассказ:

– Это большой секрет, и я не должен никому рассказывать, – нахмурился мальчик, но тут же улыбнулся, – но тебе можно! – Он поправил свои волосы, после того, как тихо смеющаяся мама их растрепала. – Они сражались с ужасными монстрами и чуть не погибли! Папа сказал, что они настоящие герои! Я тоже так считаю, и хочу однажды стать таким же, как они... – на последней фразе Жарам потупил взгляд и тихо пробурчал, – ...хочу быть как мой брат.

Лия забыла, как дышать, она схватилась рукой за спинку кровати сына, чтобы удержаться на вмиг ослабевших ногах.

– Что ты сказал? – сдерживая слезы, прохрипела Лия.

Жарам затравленно посмотрел на маму, коря себя за несдержанность. Отец ведь просил его молчать, и обещал