class="p">Второй проблемой является преодоление федерализма. Большинство швейцарцев на данный момент не хотят присоединяться к ЕС . Но Швейцария не может позволить себе отрезать себя от общего рынка и иметь другие экономические правила. Экспортные отрасли и потребительские организации выступают за открытие и либерализацию швейцарских рынков. Швейцарское правительство "автономно" принимает многие нормативные акты ЕС и стремится к "евросовместимости" новых внутренних нормативных актов (Linder 2014, 229). В отличие от проактивной политики, в которой мы наблюдаем недостатки, швейцарское правительство быстро и бдительно адаптируется к реактивным условиям. Некоторые даже говорят, что швейцарское правительство принимает больше стандартов ЕС , чем многие члены ЕС .

Как такое возможно? Политологи видят две причины. Во-первых, давление извне может идти рука об руку с определенными внутренними интересами. Как уже говорилось, многие швейцарские отрасли заинтересованы в либерализации , дерегулировании и открытых рынках. Давление извне и со стороны ЕС "инструментализируется" сильной правительственной коалицией и частью экономики (Mach et al. 2003; Trampusch 2010). Эта коалиция, во-вторых, узаконивает "короткие пути" в политическом процессе, в результате чего правительство получает больше полномочий для принятия решений. Это можно проиллюстрировать на примере правил дорожного движения. До 1997 года габариты и вес, разрешенные для грузовиков, регулировались официальным законом. Когда в 1990 году правительство захотело увеличить вес до европейских стандартов, противники опасались нашествия грузовиков, пересекающих Альпы , и организовали референдум. В 1997 году парламент пересмотрел закон, передав полномочия по адаптации весов и габаритов Федеральному совету. Вскоре после этого правительство впервые воспользовалось этой компетенцией и "гармонизировало" некоторые правила в соответствии со стандартами ЕС . При таком режиме референдумы больше невозможны.

Таким образом, глобализация приводит к изменению внутреннего баланса сил и укреплению исполнительной власти. Это может происходить за счет парламента, прав граждан и федерализма, что иллюстрирует следующий пример. В 1999 году министры образования 29 государств подписали "Болонский договор" о гармонизации высшего образования в Европе. Министр Швейцарии также подписал договор, но без особых консультаций с парламентом или кантонами. Это было примечательно, поскольку большинство университетов в Швейцарии являются кантональными, а вопросы образования - ключевая сфера деятельности кантонов. Кантоны, которые ранее стремились защитить свою автономию в вопросах образования, даже не протестовали, и реформа была проведена быстро. Этот пример показывает, что федерализм исключается не только формально, но и по существу. После Болонской гармонизации швейцарские университеты не могут демонстрировать кантональные или национальные особенности и предлагают вместо этого стандартизированную на международном уровне учебную программу. Студенты университетов справедливо задаются вопросом, даст ли им обещание получить признанную во всей Европе степень магистра более высокие шансы на трудоустройство на внутреннем рынке.

Это указывает на более общий эффект глобализации. Многие отрасли экономики, например, сельское хозяйство или ремесла, не видят будущего, потому что при более высокой стоимости производства внутри страны они не могут конкурировать в условиях международной либерализации, а также не могут передавать работу на аутсорсинг в более дешевые страны. Эти проигравшие от глобализации люди проживают в основном в сельских районах . Кантональное регулирование и региональная политика больше не могут им помочь: глобализация делает устаревшими не только национальные, но и кантональные границы. Расколы между городскими и сельскими сегментами населения , а также между сельскими и городскими кантонами становятся все глубже. Таким образом, современный швейцарский федерализм сталкивается с совершенно новым вызовом: внутренний баланс сил находится под угрозой из-за рубежа (Linder 2016).

 

3.5.4 Внутренний вызов: почему швейцарцы хотят сохранить федерализм?

Глобализация и особенно " европеизация" могут поставить под угрозу традиционный швейцарский федерализм. Но есть и другие проблемы. Некоторые традиционные кантональные особенности, утратившие свое значение, например, судебные процедуры в гражданском и уголовном праве, были отменены и унифицированы федеральным законодательством. Хотя такие постепенные шаги по унификации иногда проходят без сопротивления, все большее внимание привлекает более фундаментальная критика: швейцарские кантоны стали слишком малы, чтобы эффективно выполнять свои обязанности.

Действительно, кантон с населением в 30 000 человек может быть не в состоянии содержать высокотехнологичную лабораторию по контролю за продуктами питания или специализированную больницу. Критики говорят, что вместо 26 кантонов с разной численностью населения лучше было бы иметь только семь, каждый из которых насчитывал бы около миллиона жителей. Эти новые федеральные единицы могли бы воспользоваться экономией от масштаба и предложить более высокое качество общественных благ по более низким ценам. Можно даже возразить, что один миллион жителей - это еще мало для федеральной единицы, пойти дальше и создать семимиллионную унитарную систему без кантонов. Но даже в этом случае она будет значительно меньше Свободного государства Бавария с 13 миллионами жителей. Неужели Швейцария в любом случае слишком мала?

Мы бы это отрицали, потому что управленческий аргумент о преимуществах большого размера упускает из виду один существенный момент: малочисленность политических единиц не только является недостатком, но и может давать преимущества. В небольших единицах часто меньше бюрократии, лучше политическая интеграция , выше идентификация с властью и лучше реагирование на предпочтения граждан. Последний пункт мы рассмотрим на примере швейцарской системы здравоохранения. Частично регулируемая федерацией, инфраструктура здравоохранения и услуги организованы кантонами, а значит, имеют разный уровень специализации. Естественно, небольшие кантоны ограничены в своих возможностях, а наиболее развитая система существует в крупных городских кантонах с университетскими больницами. Здесь выше не только государственные расходы на здравоохранение на душу населения, но и взносы на медицинское страхование, которые платят жители. Однако, объясняя различия, следует отметить еще одно измерение: эксперты говорят о разнице между Востоком и Западом, когда Санкт-Галл и Аппенцелль находятся на низком уровне, а Во и Женева - на высоком. Некоторые интерпретируют это как разницу в менталитете: жители франкоязычного Запада больше ценят медицинские услуги и пользуются ими интенсивнее, чем жители немецкоязычного Востока. Таким образом, централизованная система здравоохранения принесет меньше удовлетворения обеим частям: люди на Востоке будут платить больше и получать больше, чем они хотят, люди на Западе - меньше.

Возможно, придет время, когда одни кантоны объединятся с другими. Но это может произойти только в рамках процесса "снизу вверх" . Если вы спросите швейцарцев, как они относятся к своему кантону, то получите разные ответы. Одни считают его своим, несмотря на критику, или привязаны к его истории и природной красоте, другим нравится эмблема их кантона на автомобильном номере, которая в пробках заметно отличает их от водителей из другого кантона. Но большинство скажет, что федеральное правительство в Bern' - это далекая и анонимная бюрократия, и что они чувствуют себя более комфортно в