В 1586 г. стало известно, что Испания создает огромный флот – Армаду. Наконец Елизавета была вынуждена признать, что Мария Стюарт представляет собой серьезную угрозу. Бдительный Уолсингем раскрыл заговор Энтони Бабингтона. Заговорщики намеревались убить Елизавету, чтобы возвести на престол Марию Стюарт. По неофициальной информации, они действовали при молчаливом согласии Марии и планировали совершить покушение одновременно с началом испанского вторжения. Обе палаты парламента ходатайствовали о смертной казни для Марии, утверждая, что «сохранить ей жизнь – значит уничтожить нас». Даже подписав смертный приговор Марии Стюарт, Елизавета не решалась привести его в исполнение, и совет решил сделать это от ее имени. Марии в замке Фотерингей были предъявлены обвинения в государственной измене и объявлен приговор. К эшафоту в большом зале замка Мария шла, театрально читая псалом, одетая в черное бархатное платье с красными нижними юбками, как католическая великомученица. После того как ей отсекли голову, из-под платья пришлось доставать ее отчаянно лаявшую собачку. Елизавета обезумела от горя и даже приказала посадить в тюрьму несчастного чиновника, который приказал привести приговор в исполнение.

Эта казнь возмутила всю католическую Европу и привела к тому, что король Испании Филипп начал «английское предприятие», заявив свои претензии на трон как полноправный наследник Марии I. Ирландия колебалась, готовая восстать, а Шотландия намеревалась «позволить чужакам войти в Англию через заднюю дверь». В апреле 1587 г. Дрейк совершил дерзкое нападение на гавань испанского порта Кадис, где методично уничтожил часть флота Филиппа, включая тридцать галеонов. Он сообщал, что «подпалил бороду испанскому королю». Филиппу понадобился год, чтобы восстановить нанесенный ущерб, после чего он отправил свою Непобедимую армаду под командованием благородного, но неопытного Алонсо Переса де Гусмана, герцога Медина-Сидония, в бой. В июле 1588 г. Армада подняла паруса и отправилась к берегам Англии. Это было самое масштабное нападение на Англию со времен вторжения викингов: в нем участвовал 151 корабль с 8000 моряков и 18 000 солдат.

Испанцы планировали подойти к голландским берегам, принять на борт 30-тысячную армию герцога Пармского, пересечь Ла-Манш и вторгнуться в Англию. Пока тяжелая Армада двигалась в сторону Ла-Манша, ожидавшие ее сравнительно небольшие и гораздо более маневренные английские корабли «пощипали перья» испанского флота, но лишь вынудили испанскую флотилию держаться подальше от берега. В Кале герцог Медина-Сидония обнаружил, что герцог Пармский еще не готов к быстрой погрузке, и кораблям пришлось стать на якорь, оказавшись, таким образом, в крайне уязвимом положении. Англичане ночью направили к Армаде брандеры – подожженные суда с горючими материалами и взрывчаткой. Этот маневр помог поломать строгий строй испанских судов, вынудив их отступать в беспорядке. Преследовавший Армаду английский флот заставил испанцев принять бой при Гравлине и обстреливал испанские суда из дальнобойных орудий. Англичане утверждали, что на испанских галеонах больше священников, чем канониров. Тем временем Елизавета в серебряной кирасе прибыла в Тилбери, чтобы обратиться с воззванием к своей армии, собравшейся под командованием Роберта Дадли. «Я знаю, что наделена телом слабой и хрупкой женщины, но у меня душа и сердце короля, и короля Англии… и прежде, чем бесчестье падет на меня, я сама возьму в руки оружие, сама стану вашим генералом, судьей и награжу каждого по заслугам на поле брани…» Но в данном случае армия не понадобилась. Герцог Медина-Сидония бежал в Северное море, потеряв у берегов Шотландии и Ирландии бо́льшую часть кораблей. В Испанию вернулись только шестьдесят судов. Англия же не потеряла ни одного корабля. При всей славе, которую принес Елизавете разгром Армады, вся эта история показала, насколько Англия уязвима перед нападением извне: ее береговая охрана оказалась никуда не годной, а флот оснащен не лучше испанского. Счастье, что Армада не вернулась.

1588 г. стал переломным в правлении Елизаветы. Мария, королева Шотландии, мертва, испанское нашествие отражено, а наследником французского короля стал протестант Генрих Наваррский. Поэт Эдмунд Сперсер в аллегорической рыцарской поэме «Королева фей» (The Faerie Queene) назвал королеву Глорианой: «О, богиня неземной красоты! Зерцало благодати и божественного величия, великая повелительница великого острова»[27]. Теперь королевский двор пережил возврат к рыцарскому стилю времен Эдуарда III. Так, при дворе прославляли воина и поэта сэра Филипа Сидни, который погиб в сражении с испанцами. Богатые аристократы и купцы стали обживать полученные ими бывшие монастырские владения. Теперь дворцы строились не за счет короны, а за счет богачей, желавших угодить своему монарху. Архитектуру определяла не только функциональность, но и стремление продемонстрировать состоятельность и вкус хозяина. Замки в Лонглите, Хардвике, Берли и Уоллатоне – прекрасные образцы стиля ренессанс эпохи Тюдоров: симметричная планировка, башни и башенки, ажурные перила, пилястры и орнаментальные украшения. Один придворный, Кристофер Хаттон, построил дворцы в Кирби и Холденби в Мидленде, чтобы принимать у себя ее величество, но она так никогда и не посетила эти поместья. Другой придворный, Эдмунд Хармен, украсил свою усыпальницу в церкви в Берфорде изображением американских индейцев, чтобы похвастаться достижениями котсуолдских торговцев сукном, экспортировавших ткани даже в Америку.

В 1588 г. Елизавета потеряла своего горячо любимого Роберта Дадли. Узнав о его смерти, королева заперлась в своих покоях и провела несколько дней в добровольном затворничестве, пока Берли не взломал дверь. До самой смерти она хранила последнее письмо Дадли. Вместе с Берли он занимал привилегированное положение при дворе Елизаветы, но если Берли считали мудрым и бескорыстным советником, то роль Дадли была более неоднозначной. Тщеславный, коварный и дерзкий, он сумел понравиться королеве и сохранить отношения с ней – возможно, благодаря ему эмоции не оказывали отрицательного влияния на ее правление. С его уходом блеск Елизаветинской эпохи несколько померк. Портрет Елизаветы I на фоне Непобедимой армады показывает королеву во всем имперском величии: ее рука покоится на глобусе, словно она владеет миром, а на шее – завещанное Лестером ожерелье из шестисот жемчужин. Королеве уже около шестидесяти, и она постепенно теряет политическую осторожность. В 1589 г. Дрейку было приказано уничтожить остатки Армады, но капитан потерпел неудачу. Такие же неудачи преследуют Дрейка и в его пиратских экспедициях, на которые королева выделяет собственные средства. Подобные же просчеты Хокинса и сэра Уолтера Рэли только усиливают гнев и раздражение Елизаветы против молодых щеголей, которые вьются при ее дворе.

Но она по-прежнему потакает и потворствует им. Новым фаворитом становится вспыльчивый пасынок Роберта Дадли, граф Эссекс, который в 1591 г. убеждает ее величество послать его на помощь протестанту Генриху IV, который вел во Франции борьбу с Католической лигой. Это рискованное предприятие, которое могло быть жизненно важным для защиты государства после нашествия Армады, закончилось полным провалом, и королева поклялась, что больше никогда не отпустит Эссекса за пределы страны. В 1598 г. умирает Берли, нет больше той осторожной руки, которая уравновешивала влияние воинственных Уолсингема и Дадли в совете королевы. Спустя год обычная дальновидность и осторожность изменяет королеве, и она уступает дерзкой настойчивости Эссекса, позволив ему отправиться с 16-тысячной армией в Ирландию, чтобы сразиться с некоронованным монархом Хью О’Нилом, графом Тайроном. Это была самая большая армия, которую когда-либо отправляли в Ирландию.