Эссекс был плохим полководцем. Он использовал данные королевой полномочия, чтобы осыпать щедрыми наградами и почетными званиями своих любимцев и фаворитов. Говорили, что «он доставал меч из ножен только для того, чтобы произвести кого-нибудь в рыцари». И, когда Тайрон добился преимущества искусным тактическим маневром, Эссекс запросил мира. Договариваясь один на один с ирландским лидером, Эссекс пообещал отдать ему всю Ирландию, тогда как сам он вернется и захватит контроль над Англией «от имени королевы». Оставив армию, он вернулся в Англию, чтобы объясниться с королевой. Нарушив все придворные приличия, он посмел ворваться в апартаменты Елизаветы, когда она была еще в ночной сорочке в королевском дворце Нонсач. Но защитить Эссекса королева не смогла. Он был отстранен от всех должностей и взят под домашний арест. А в 1601 г. он с католиками и другими диссидентами участвовал в заговоре против Елизаветы. Его враг, Роберт Сесил, сын лорда Берли и теперь главный министр, требовал смерти Эссекса. На суде он обвинил Эссекса в государственной измене и высмеивал придворных стареющей королевы за то, что они кичатся своим «остроумием, благородным происхождением и искусством фехтования», но готовы к вероломству и предательству. В результате Эссекс лишился головы.

Закат правления Елизаветы осветила восходящая звезда Шекспира. Если Беда Достопочтенный стал для нас проводником в раннее Средневековье, а Чосер – в Англию позднего Средневековья, то «бард с берегов Эйвона» в своих гуманистических драмах запечатлел Англию Елизаветинской эпохи. Стихотворения Шекспир писал для конкретных людей, но свои пьесы он продавал, и они шли в большинстве лондонских театров. Драматический гений, чьи произведения в остальных станах Европы остались бы достоянием лишь элиты общества, в Англии говорил со всеми, кто только мог попасть в театр. Шекспир писал о политике в средневековой Англии – но это была лишь метафора правления Елизаветы. Он использовал прошлое для прославления или сглаживания острых углов настоящего. Так появились образы Генриха IV, Генриха V, Ричарда III. Вымышленные персонажи – Гамлет, Шейлок, Мальволио и Фальстаф – кажутся настолько естественными и непосредственными, что их легко представить даже в современном платье. Благодаря им современный человек знакомится с эмоциями, представлениями и метаниями людей елизаветинской Англии.

На рубеже XVI и XVII вв. Елизавета остается в одиночестве. Ее фавориты либо умерли, либо предали ее, либо и то и другое. Ее заморские кампании опустошили казну, а капитаны при всей их пиратской браваде не могли помешать росту колониальных владений Испании и Португалии. Для большинства стран Европы Англия была скорее постоянным раздражителем, чем великой державой. Когда парламент предъявил королеве претензии в том, что она продает своим фаворитам монопольное право на торговлю, 67-летняя королева ответила своей знаменитой «золотой речью», заявив, что она не «жадный скряга», а лишь человек, который достойно несет корону и бремя, которое та собой олицетворяет. Она закончила свою прощальную, последнюю за время своего правления, речь словами: «И, несмотря на то что вы имели и, возможно, будете иметь гораздо более могущественных и мудрых монархов, которые будут сидеть на этом месте, вы никогда не будете иметь монарха такого же заботливого и любящего». «Любовь» была кодовым словом Елизаветы для достижения взаимного согласия.

24 марта 1603 г. Елизавета умерла в Ричмондском дворце своего деда, назначив наследником протестанта Якова VI, короля Шотландии, 36-летнего сына Марии Стюарт. Как ни устала Англия от правления Елизаветы, королева умерла любимой, и народ искренне оплакивал ее. Личная молитва Елизаветы может служить ей подходящей эпитафией: «Когда от войн и заговоров страдают почти все короли и страны вокруг меня, пусть мое правление будет мирным, а мои владения – вместилищем Церкви Твоей». Королева узаконила главенство короны, каким его видел ее отец Генрих VIII, и объединила под своим руководством английскую нацию. Она принесла мир и славу своему народу и, несомненно, была одним из величайших правителей Англии.

Большинство людей, которых Яков I (1603–1625) встречал на своем пути в Лондон летом 1603 г., не знали другого монарха, кроме Елизаветы. Верность королеве сглаживала все конфликты Реформации, начатой ее отцом. Для людей, никогда не покидавших пределов своих городов и селений, королева была воплощением единой Англии, живущей в мире и согласии, по меньшей мере сама с собой. По словам Маколея, в отношении к Елизавете было «истинно английское преклонение перед монархом», которое она сама очень точно называла взаимной любовью между королевой и ее страной.

Сможет ли Яков выдержать сравнение с предшественницей? Он был невысок, многословен, считал себя ученым, одно ему явно не хватало самодисциплины. У него было ужасное детство. Отца убили, и, по всей видимости, это было дело рук его матери, Марии Стюарт. Последнюю, в свою очередь, казнили англичане, которыми он теперь правил. Когда он был еще несовершеннолетним юношей, четыре регента из его окружения один за другим были жестоко убиты, не говоря уже о покушениях на жизнь самого короля. Учитель его был садистом, и вокруг плелись постоянные заговоры. Для англичан он был чужаком, прибывшим из вражеского государства. И Сесил, который опасался заговора со стороны Испании, просил Якова приехать в Англию как можно скорее.

В пути Яков со свитой из «грубых и нищих шотландцев» останавливался на отдых в замках богатых английских вельмож, весьма вольно пользуясь властью, которую давало его новое положение. В Ньюарке он без суда и следствия повесил человека и в то же время возводил в рыцари любого гостеприимного хозяина, если тот осмеливался просить его о такой милости. В Лондоне новый король сразу дал понять, что намерен порвать с прошлым. После невзрачности и тусклости последних лет правления престарелой Елизаветы он устраивал бесконечные праздники. Уже знаменитая труппа Шекспира получила королевское покровительство – стала королевским театром. Яков благоволил к Джону Донну, Бену Джонсону и композитору Орландо Гиббонсу. Он заказал Иниго Джонсу декорации и костюмы для придворных представлений в модном тогда жанре маски, а также поручил ему строительство изысканного итальянского Квинс-хауса в Гринвиче, который Яков собирался подарить жене, Анне Датской. Вскоре в стране распространился архитектурный стиль, который получил название стиля эпохи Якова I, – с длинными остекленными галереями, выходящими на симметрично расположенные цветники.

Новое царствование начиналось с самых благих намерений. На переговорах в Сомерсет-хаусе, спустя год после коронации, Якову удалось сделать то, что не удавалось Елизавете: он заключил мир с Испанией. По этому договору Испания отказывалась от всяких попыток провести в Англии католическую Контрреформацию в обмен на отказ Англии от нарушения интересов Испании в Европе и обеих Америках. В том же году Яков объявил об объединении монархий Англии и Шотландии в единое государство Великобританию и утвердил флаг, который получил название «Юнион Джек». Королю, правда, не удалось ни объединить парламенты, ни заставить повиноваться Ирландию.

В 1604 г. король устроил в Хэмптон-корте церковную конференцию в надежде уладить конфликт между епископами и пуританами, желавшими дальнейших преобразований английской церкви. Король не был непредвзятым судьей в их споре. Несмотря на кальвинистское воспитание, он был «сторонником епископальной системы управления» и признавал власть епископов. Яков недвусмысленно предупредил всех, кто готов был услышать: если епископов заменят собрания, то «Джек, Том, Уилл и Дик встретятся и, если им заблагорассудится, станут судить меня и мой совет». Это было бы равносильно парламентской республике. Тем не менее конференция в Хэмптон-корте преобразовала церковь Англии и привела ее в тот вид, который сохранился до наших дней. Епископы укрепили свои позиции. Было достигнуто полное согласие по таким вопросам, как крещение, посвящение в духовный сан и гражданско-правовые акты. Яков приказал сделать новый перевод Библии, который был напечатан уже в 1611 г. В работе над переводом участвовали не менее пятидесяти четырех богословов, за которыми надзирала комиссия из двенадцати человек. Основанный на более ранних переводах – библиях Тиндейла и Ковердейла – этот вариант остается одним из шедевров английской литературы и демонстрирует замечательное мастерство переводчиков. «Этот текст звучит в ушах, – говорил один из поэтов и богословов Викторианской эпохи Фредерик Фабер, – как музыка, которую невозможно забыть, как звук церковных колоколов, без которого не представляет своей жизни новообращенный».