просто отказалось работать. При вскрытии выяснилось, что у молодой женщины все органы были изношены как у девяностолетней старухи. Лорина организовала похороны и опять обратилась за помощью к Георгию. Тот, посоветовавшись с родственником, вынужден был отложить на время расследование и занялся вопросами опеки над девочкой. Где-то взятками, где-то уговорами, но ему удалось добиться того, что опеку над Дашей отдали Лорине.

Георгий

Вернувшись к расследованию, Георгий решил первым делом выяснить, кто и зачем подставляет его брата. Вопрос «зачем» был скорее всего риторическим, было ясно, что тот, кто это делает, преследует одну цель – свалить свои преступления на другого. Но все же мужчина решил разобраться в этом вопросе. Во-первых, потому, что было не совсем понятно, почему выбрали именно Дениса, а не кого-то другого. А во-вторых, потому, что это был брат, что испытывал Георгий в отношении родственников, он и сам не мог ответить внятно, но, наверное, какие-то добрые чувства все же были. Себе он объяснял подобное желание обычной потребностью в полной ясности и старался не задумываться о внутренней тоске по близким людям. Хотя с изменением отношений с дочерьми тоска стала значительно слабее. Теперь он наслаждался каждой минутой, проведенной с девочками. Его не раздражали их бесконечные вопросы и шалости, он разглядел их и понял – вот его продолжение, вот маленькие человечки, для которых он хочет хорошей жизни. Жена по-прежнему была для него чужим человеком, он спал с ней, был ласков, но ничего не чувствовал, кроме минутного удовлетворения после секса. Люба понимала это, чувствовала всей кожей, но ничего изменить не могла. Муж ее не любил. То, что он не заводил интрижек на стороне, внушало некоторую надежду, да и то, как он стал относиться к дочерям, открыло для нее нечто новое в нем. О разводе она больше не заговаривала, а он вообще никогда не касался этой темы сам.

Стас позвонил неожиданно.

– Георгий, давай встретимся сегодня вечером, надо поговорить.

– Хорошо, где? Может опять у меня?

– Нет, лучше на нейтральной территории, у тебя семья, а у меня родители, тоже не дадут нормально поговорить.

– Вроде у меня мы в прошлый раз сидели нормально, нам не мешали. Или я ошибаюсь?

– Просто я хочу поговорить о вещах, совсем не предназначенных для чужих ушей.

Они условились встретиться недалеко от работы Стаса. Когда Георгий пришел на встречу, то увидел там еще одного молодого высокого мужика. Он вопросительно взглянул на приятеля.

– Егор тебе сейчас кое-что расскажет, а ты сам делай выводы. – Стас совершенно забыл, что эти двое не знакомы, и потому даже не попытался их представить друг другу.

Егор рассказал о тех происшествиях, которые произошли около двух лет назад в их поселке, и добавил, что кто-то пытается выяснить адрес Юли и ее дочери. Когда Егор ездил к матери, за ним, на обратном пути, шел незнакомый мужик, провожал его до самого Сергиева Посада. Но Егор зашел в Лавру, и мужик отстал.

– Почему ты решил, что кому-то интересно место проживания Юли и ее дочери?

– Да потому, меня о ней спросили несколько человек. Все знают, что мы живем вместе, и почему-то всех вдруг заинтересовало, где.

– Насколько я понял, в вашей деревне живет брат ее матери, зачем интересоваться у тебя, если он под боком?

– На Юрии Степановиче где сядешь, там и слезешь, он мало с кем общается. А как у него поселилась городская докторша, так его наши вообще стали обходить стороной. Правда, к ней иногда обращаются, если заболеют или поранятся. Она никому никогда не отказывает, но просто общаться или спросить что, этого нет. Они со своей докторшей только к отцу Федора иногда заходят.

– А твоя мать? Разве у нее нельзя узнать, где сын живет?

– Нет, моя мать никому не скажет, она боится, как бы я опять пить не начал, вот и отвадила всех старых дружков. Да и соседок тоже, на всякий случай.

– Странно все это, узнать где ты живешь, можно легко.

– Так я там не прописан, я у матери с братом прописан, в Завидово.

– Так по номеру телефона, по месту работы, да мало ли как еще. – Георгий с недоумением смотрел то на Стаса, то на Егора. У него в голове пока никак не укладывалось, чего они от него-то хотят. Он решил задать вопрос напрямую:

– Все это, наверное, интересно, но чем я могу помочь? Чего от меня вы хотите?

– Вчера машина пыталась сбить Юлю, а за несколько дней до этого из садика пытались увести Машку, хорошо, воспитательница подошла, и мужчина ретировался. Мы хотим, чтобы ты и этим вопросом занялся.

– Вы не подумайте, что забесплатно. Деньги есть, и вашу работу я оплачу. Мне Машка как дочка, Юля считает, что я недолго с не пробуду, она старше меня, но это все глупости, я за них всех убью! – Егор сжал здоровые кулаки. – Мне бы только узнать, кому наша семья помешала, а там я сам разберусь.

– Я вот что еще хочу сказать – добавил Стас. – Помнишь, в вас с Федором стреляли? Так, может, это как-то связано? Ведь неизвестно, кто был настоящей мишенью стрелка.

– А ты не притягиваешь одно к другому за уши? – Георгий внимательно посмотрел на приятеля.

– Может, и притягиваю, только эта ситуация тоже в воздухе повисла. Надо во всем разбираться, а то убьют, потом разбирайся кто и за что.

– Повтори-ка мне всю историю, которая случилась у вас в деревне, и подробнее, – обратился Георгий к Егору.

Тот послушно рассказал все еще раз. В это время Георгий записывал все на диктофон. Убирая его в карман, он проговорил:

– Еще раз дома прослушаю, а теперь давай о Попове. Кому на работе мог он сказать о том, что едет продавать марки?

– И я знал, и начальник, который его отпустил, да кто угодно мог слышать их разговор, у директора вечно дверь открыта. Народ ходит везде, у нас же не режимный объект. Это мастерская, там в основном столяры работают и реставраторы, но работа почти всегда связана с деревом. Реставраторы чертят, рисуют, ездят на объекты, а мы в основном их задумки воплощаем в дереве.

– Речь у тебя не простецкая, откуда такой язык? – Георгий удивленно смотрел на парня. В его представлении, столяр должен материться и вообще говорить как-то по-другому.

– Я в детстве много читал, и брат мой тоже, а потом у нас в деревне мало кто не умеет нормально выражать свои мысли. Мы же не в