– Может, и не маленько повзрослел, – внезапно посерьезнела старушка, а после накрыла своей морщинистой ладонью мою, лежащую на калитке. – Пойдем, ведьмак, попьем чайку. Сделай такое одолжение бабушке.

– Так баня ведь, – я ткнул пальцем в строение, над крышей которого поднявшийся ветер начал закручивать штопором дымок. – Париться надо.

– Клянусь Луной, что не причиню тебе сегодня зла в своем доме, ни явного, ни тайного, – глядя мне в глаза, мерно проговорила Дарья Семеновна. – Клянусь Луной, что угощение мое, что нынче будет поставлено на стол, не пойдет тебе во вред ни сегодня, ни после. Клянусь Луной, что за моим гостеприимством не стоит злого умысла. Все? Успокоился? И потом, я все же соседка, а это пусть и маленькая, но деревня. Приехал – так соблюдай веками установленные правила. Нельзя отказываться от того, что с душой предлагают.

– Прямо так прижало, что без меня никак не обойтись? – напрямую задал я вопрос ей. – Да?

– Мир поменялся, а я это как-то и прозевала, – вздохнула ведьма. – Нет, так и должно быть, время не стоит на месте, люди постоянно что-то выдумывают, изобретают, но я всегда поспевала за переменами, чуяла их, постигала по мере сил. А вот тут оплошала. Думала, что все идет как прежде, что шагаю вровень с эпохой, ан нет, ошибочка вышла. А самое поганое, что теперь все про это знают: и я, и те, кто ко мне приходил.

– Звучит трогательно, – усмехнулся я. – Прямо на слезу меня сейчас пробьет.

Само собой, я почти ни слову этой старой бесовки не поверил. С чего бы? Она врет, как дышит, это образ ее существования. Но при этом клятва прозвучала настоящая, это факт, из числа тех, которые даже самые матерые ведьмы нарушить не посмеют. Слишком велика цена такого проступка.

Что-то ей от меня нужно. Сильно нужно. И узнать, что именно, лишним точно не будет. Кто знает, может, я смогу из этого какую-никакую пользу получить? Опять же, мы и в самом деле соседи. Чего на ровном месте конфликтовать?

– Рыбник, говорите? – я почесал подбородок. – Это хорошо.

– Давеча на реку ходила, так батюшка-водяник рыбки подбросил для пропитания. Он в этом году проснулся поздно, потому добр да учтив с гостями, – проворковала Дара. – Хорошие такие язи, здоровенные. Вот запекла одного поутру, как знала, что гости пожалуют. С лучком, с перцем, как полагается.

– Красиво излагаете, – сглотнул слюну я и понял, что жутко голоден. – Ладно, уговорили, идем. Только ненадолго, не хочу второй пар упустить.

– Ииии, милок, пока эти двое баней занимаются, ты и поешь, и чаю самовар выдуешь, и вздремнуть успеешь, – Дарья Семеновна захихикала. – Сроду у них согласия не водилось, и сейчас в помине нет. Да сам глянь.

И верно, в этот самый момент из дверей бани выкатился шар, состоящий из вцепившихся друг в друга Родьки и Антипа. До меня донеслись невнятные выкрики вроде «Говорю тебе, не так топишь» и «Да понимал бы чего, я вообще сауну видел!».

– Как дети, честное слово, – вздохнул я. – Сил моих нет.

– Потому что мягкий ты, Александр, – назидательно произнесла ведьма. – Не умеешь в нужный момент кулаком по столу ударить, надеешься на то, что ближние твои, как и ты сам, умом наделены. А все совсем не так. Потому пока ты сам банькой не займешься, грязным ходить станешь. Или в речке купаться.

– У меня летний душ есть, – хмуро буркнул я. – Вон там.

– Так на дворе еще не лето, – резонно заметила ведьма. – Погоды для душа неподходящие. А то, если желаешь, я своим подруженькам велю, они мою баню раскочегарят. И венички березовые у нас есть. В том году заготовили.

– И все выйдет прямо по канону. Накормила, напоила, в баньке искупала. А после чего?

– Даже не надейся, – погрозила мне пальцем Дара. – На лопату садиться не стану. Эти штуки со мной и в юные годы не проходили, знаешь ли.

Вот и не поймешь – то ли шутит эта старушка из фильма ужасов, то ли нет. И юбка у нее до земли, поди пойми, какая там, под ней, нога – живая, костяная?

Шучу, конечно.

– Идем уже, – сдвинула брови Дарья Семеновна. – Или собрался этих никчём разнимать?

– Пусть дерутся, – махнул я рукой. – Пойдемте. Хоть поем…

Рыбник, надо заметить, и в самом деле оказался знатный. Я только знай отдирал от него одну за другой хрустящие сверху и мягкие снизу ржаные корки да заедал ими сочное мясо огромного язя, запеченного целиком, вместе с головой и хвостом.

– Как неделю не питался, честное слово, – проворковала Дара, сидящая напротив меня за столом и подпершая подбородок сухеньким кулачком. – Бабу тебе хорошую надо, ведьмак. Чтобы готовила, стирала, обхаживала тебя всяко да обалдуев твоих гоняла в хвост и гриву. Тогда и жизнь на толк пойдет.

– Где теперь такую взять? – вытер рот коркой я. – Феминизм, равноправие, женщина не домохозяйка, а личность и все такое. А из кулинарии большинству женщин известно только одно – телефон «Деливери клаба».

– Так то городские. – Дарья Семеновна подлила в мою чашку кипятку из самовара. Отдельно замечу – электрического. – А ты здесь, у нас, себе подружку сердешную найди. Оно куда проще и разумнее.

– Из вашей свиты, что ли, кого сватаете? – опешил я. – Нет, там все достойные дамы значатся, спору нет, но некоторая возрастная разница…

– Так на Лозовке наши края не заканчиваются, – вкрадчиво прошелестела старушка. – Вон Глухарево неподалеку стоит, там девки ох какие живут! Крепкие, веселые, в руках все горит, меж ног все… Кхм… Занесло меня не в ту степь. Хорошие девки, короче. Ну а что какие-то из них наших кровей – так оно не страшно. Я ж говорю, времена меняются, глядишь, и черта меж моим племенем и твоим родом сотрется в никуда.

– Подумаю, – дипломатично изрек я и отодрал от изрядно уменьшившегося пирога еще одну душистую корку. – Может, вы и правы. Глобализация, все такое. Вы лучше к делу переходите, за которым позвали. Уважить – уважили, все формальности соблюдены, так чего тянуть? Самое время.

– Думаешь,