я потянулся. – А теперь перейдем к главному вопросу. Мне все это зачем? Николай свою девушку отмажет, вы соперницу его руками уберете. Это же, выходит, Марфин внедорожник сгорел, верно? С ней вы закусились? Так вот, все при своем интересе, кроме меня, что в корне неправильно. Поймите меня верно, дело не в жадности, а в справедливости. И сразу – не начинайте рассказ о том, что соседи всегда почти родня и они должны друг другу помогать. Не надо. Тем более что с того момента, как Россия из державы деревенской стала городской, это правило перестало работать совершенно. У нас люди не знают, как соседей по лестничной клетке зовут, хотя живут бок о бок десятилетиями.

– И не собиралась. – Дарья Семеновна порылась в кармане передника, который нацепила на себя, только войдя в дом, а после достала оттуда нечто завязанное в тряпицу и положила это передо мной. – Вот твой гонорар. Получишь его сразу после того, как сюда Нифонтов приедет, вне зависимости от результата нашей с ним беседы.

Я развязал узелок, откинул матерчатые края и присвистнул. Мандрагыр! Причем, судя по коричневому цвету и сильному терпкому аромату, настоявшийся, в хорошем таком возрасте. Кусочек, правда, совсем маленький, в половину мизинца, но все равно это достойная плата за ту услугу, что от меня хочет получить Дара. Даже щедрая.

– Не стоит оно того, – откинулся я на спинку стула. – Это не моя война, Дарья Семеновна, а ваша.

– Так тебя никто не зовет воевать, – резонно возразила мне старушка. – Передал мои слова, привез сюда дьяка, забрал мандрагыр – и всё.

– И всё, – не удержавшись, передразнил ее я. – Кабы так. Вот только вы его здесь возьмете да и уходите насмерть. Может, даже не нарочно, а случайно, но уходите. А счет после отдельские мне предъявят. Мол, обманул, заманил и так далее. Да и Марфа…

– Что – Марфа? – недобро уточнила Дара.

– Как сказано выше, у меня с ней мир, – холодно объяснил я. – Да, случилась пару лет назад небольшая заваруха с ее девками. Те меня желали порешить, я их, но после все устаканилось. Мне не хочется нарушать данное равновесие. И не начинайте снова песню про «ты только передал». Я в данном случае выступаю не почтарем, а посредником, то есть по факту соучастником. Вам хорошо, вы тут, в глуши, сидите на своей земле, где никто не страшен, Нифонтова защищают сложившиеся традиции и коллеги по отделу. А вот непосредственно я превращаюсь в отличную мишень, на которой, если что, злобу выместить легко и приятно. За мной нет никого и ничего.

– Хорошо. – Ведьма закутала мандрагыр в тряпицу и убрала его обратно в карман. – Назови свою цену.

– Не-а, – отказался я. – Потому что итоговое «да» не готов пока сказать. Но обещаю подумать.

– Только недолго, – попросила бабка. – Я ведь и другого помощника могу найти.

– Это самый лучший из возможных вариантов, – раздвинул губы в улыбке я. – И вы цели достигнете, и мне муки выбора испытывать не придется. Да и в случае чего, вам, любезной соседушке, отказывать не придется.

Ага, есть у тебя другие варианты, как же! Если бы имелись такие, шиш бы ты со мной за один стол села, а перед тем Луной клялась в том, что не навредишь. Да и мандрагыра тебе наверняка жаль до судорог, от сердца наверняка отрываешь. А еще ты Марфу боишься. Да-да, боишься! Потому и в город не суешься, хотя, казалось бы, чего проще – взяла, поехала, поговорила с тем же Колей. Да и дядя Ермолай упоминал о том, что кое-кто дальше околицы теперь не ходит.

Плюс личные отношения, это тоже аргумент. Она ведь не знает, как оно там у нас на самом деле обстоит, судит только по тому, что видеть довелось. А там ведь все красиво обстояло: дьяки ко мне в гости приезжали, в бане мы вместе парились, водку пили. Стало быть, мы друзья, что для России есть определяющий фактор. У нас по дружбе, как известно, люди готовы пойти на такие крайности, которые в остальном мире никому и в голову не придут. В рамках служебных отношений или там за деньги – не факт. А по дружбе или за компанию – запросто. Такой уж у нас менталитет.

Вот были бы мы с Дарой друзья, я бы уже сегодня в Москву вернулся и с Нифонтовым созвонился. А так – фигушки!

– Зубастый ты стал, Александр, – неожиданно печально произнесла ведьма. – Что волчище матерый в зимнем лесу. Хотя чего тут удивляться? Близ Смерти ходишь, другим тебе быть невместно. Сожрут ведь, и косточек никто не сыщет.

– Мир жесток, – согласился я, вновь принимаясь за пирог. – И несправедлив.

– Я помогу тебе один раз, – помолчав, заявила вдруг Дара. – Один раз. В жизни, в смерти – без разницы. И это последняя цена. Другой не будет.

– А «в жизни» и «в смерти» – это как? – чуть не поперхнулся я. – Просто не очень понятно.

– Я заберу у кого-то жизнь для тебя, – пояснила Дара. – У того, на кого ты укажешь. Поверь, я смогу это сделать так, что никто и никогда не найдет дорожку, которая приведет к тебе. И умрет этот кто-то так, как ты пожелаешь, – быстро или медленно, со страданиями или без них. Или же, наоборот, верну кому-то жизнь, в некоторых случаях даже тому, кто уже умер. Я много знаю, много умею, много видела, потому мои слова не пустой звук.

– А вот это по-настоящему щедрое обещание, – признал я. – И еще мандрагыр?

– Половина его. Не наглей, ведьмак.

– Резонно. Ладно, я дам вам ответ скоро. Правда, скоро. Обещаю.

Собственно, на том чаепитие и окончилось. Дарья Семеновна быстренько вручила мне на дорожку пару кусков пирога, кувшин с квасом и выставила за порог. Как видно, здорово я ей надоел.

Баня, несмотря на скептические заверения соседки, не остыла, нашли Родька с Антипом некий компромисс и смогли добиться результата. И хорошего, второй парок вышел такой, что с меня пот тек ручьем. Но зато и косточки прогрелись аж до звона!

Мало того, эта парочка залила в бочку, стоящую около дома, холодной колодезной воды