– Чем? – огрызнулась Бортникова. – Как?«Давай поговорим об этом?» Нет, милочка, такое не обсуждают. Ангел знал о моемпоступке, он прямо мне сказал: «Денис очень благодарен вам за принятое нелегкоерешение». Вот почему я поверила в посланца с небес. Никто понятия не имел о тойампуле!

Катя уронила на пол бокал, тонкое стекло разбилось, но ниодин из присутствующих не пошевелился. Алина встала.

– Вот какой грех мне следует замолить, вот какой багажне позволит нам с сыном остаться навечно вместе, вот почему он нашел способпомочь матери, вот почему я, циник и агностик, стихийно превратилась в человекаверующего. Даже если «омолодитель» подарит мне тысячу лет жизни в мукахраскаяния, я проглочу его, потому что теперь знаю: там, за могилой, начинаетсяиная реальность, где меня ждет мой сын!

– Мама! Она сладкая! – захлопала в ладошиТина. – Мама! Можно вторую конфетку? Ну мама-а-а!

Манана повернула голову и закричала:

– Тина! Плюнь! О господи! Помогите!

Юра вскочил и бросился к дочери пиар-директора, державшей вруках железную коробочку. Пока мы затаив дыхание слушали Алину, Тина,оставшаяся без присмотра, сцапала подарок ангела, открыла крышку и засунула врот одну из ярко-красных глянцевых таблеток.

Я кинулась следом за Юрой, и пока он предпринимал отчаянныепопытки достать изо рта глупой девушки лекарство, ухитрилась сгрести всетаблетки в коробку и захлопнуть ее.

– Мама! Мама! – кричала, отбиваясь Тина. –Отстань!

– А-а-а, – заорал Юра, тряся в воздухерукой. – Она меня укусила!

– Так тебе и надо! – злорадно завопилаТина. – Полезешь еще раз, хуже получишь! Мама! Он меня обижает!

– Где лекарство? – переполошилась Манана. –Вы достали пилюлю?

– Не успел, – ответил Юра. – Она еепроглотила.

Пиар-директор бросилась к двери:

– Надо срочно промыть девочке желудок! Немедленно!

– Мама, – вдруг очень тихо сказала Тина, – яустала! Голова кружится. Стены качаются! Ой!

Постанывая, девушка опустилась на пол. Тут уже перепугалисьвсе без исключения. Юра и Леонид ринулись поднимать Тину, Катя бросилась кбуфету, на котором стояли бутылки с минералкой, Аня начала обмахивать девушкугазетой, Никита пытался открыть иллюминатор, Манана рыдала, Василий Олеговичбессмысленно тыкал пальцем в мобильный, Катя искала что-то на тумбочке, я безтолку бегала от дивана к двери, не зная, куда себя девать.

В конце концов, Алина Бортникова взяла управление ситуациейв свои руки и принялась командовать:

– Положите Тину на диван, усадите Манану в кресло.Манана, заткнись. Юра, сбегайте в мою каюту и принесите аппарат для измерениядавления, еще прихватите серую сумку с желтыми наклейками, там аптечка. Катя,выведи Василия Олеговича на свежий воздух, Вилка, отправляйтесь с ними. Леня,помоги Екатерине. Никита, добудь лед, Аня, поищи полотенце.

Все покорно подчинились. Когда мы очутились на палубе,Зарецкий спросил:

– Полагаете, «омолодитель» – это чушь?

Я пожала плечами. Катя гневно насупилась:

– Нельзя глотать таблетки, не разобравшись, для чегоони!

– Тина как пятилетняя девочка, – вступилась я задочь Мананы.

– Избалованная, плохо воспитанная капризница, –дала нелестную характеристику чужому дитяти Екатерина.

– Думаю, несчастную следует пожалеть, – укорила яжену Самойлова.

Катя облокотилась на перила.

– В нашем приюте сейчас более десяти девочек, и каждаяс проблемами. Если разрешить им вести себя так, как они хотят, беды необерешься. Ребенку нужен пряник, но кнут еще больше. Тина не выглядитстопроцентной идиоткой. Научить ее элементарным правилам поведения можно, ноМанана распустила дочь.

– Я готова дать тебе Тину на месяц, забирай ее, а потомпродемонстрируешь свои успехи, – заорала пиар-директор. – Легкорассуждать, когда своих не имеешь!

– С девушкой порядок, – провозгласил Юра, выходяна палубу, – она мирно спит.

– Давление нормальное, сердце работаетстабильно, – добавила Алина, шедшая за Шумаковым. – Это не похоже наотравление, хотя понаблюдать надо. Я готова сидеть около Тины сколькопотребуется.

– Ах, какая самоотверженность, – взвизгнулаМанана. – Ждешь поклона в пояс? Не надейся! Кто принес на борт это дерьмов коробке?

– Мне его ангел дал! – устало повторила Алина.

– Дура! – заорала Манана. – Ангелочков вприроде не существует!

– Смотрите! – закричал Леонид. – Там, наберегу, в глубине кустов!

Зарецкий принялся быстро креститься и кланяться, я, ругаясебя за глупое кокетство, не позволяющее носить очки, прищурилась и увиделавдали белое пятно, всмотрелась в него…

– Ангел! – закричал Зарецкий. – Глядите!Крылья! Над головой люстра горит!

– Это нимб, – ожил Василий Олегович. –Господи, прости и помилуй!

Зарецкий развернулся и убежал, Шумаков начал почему-тотрясти головой, Манана застонала и обняла Алину, обе женщины истеричнозарыдали. Я ощутила тошноту и предпочла шмыгнуть по лестнице вниз.

Очутившись в каюте, я поняла, что так и не успела пообедать.Желания возвращаться в столовую не было, но есть хотелось безумно, поэтому ярешила заглянуть на кухню, отыскать там свою бывшую одноклассницу Маргариту ипопросить у нее бутерброд.

Камбуз располагался в конце длинного коридора, я тудазаглянула и увидела рыжего парня – того самого, что помогал в первый деньпассажирам найти их каюты, – меланхолично чиркавшего ножом по картофелине.

– Чего вы хотите? – неприветливо спросил он.

– Маргариту Некрасову ищу, – ответила я.

– У ней перерыв на обед, – пояснил матрос. –Нам днем час отдыха положен.

– Значит, мне к семи подойти? – уточнила я.

Юноша поднял голову и посмотрел на круглые часы с методичнодвижущейся секундной стрелкой.

– Ща шесть, ну к восьми-то она проснется.