– Захотели поплясать, – пояснил Леонид. –Вика любит веселиться. Перед самым выходом она зацепилась каблуком за порог,начала падать, я успел ее подхватить. Вика не шлепнулась, но разорвала колготкии пошла их переодевать. Я остался в передней, сел на табуретку, жду ее, жду…Через пятнадцать минут обозлился, двинул в спальню, а она рыдает: «Никуда, мол,не поеду». Я испугался, подумал, что Вика все же ушиблась, а она показывает накрохотную царапину у колена и объявляет: «С такой ногой из дома выходитьнеприлично».

– Это плата за молодость, – подытожил ВасилийОлегович. – Уж извини, Леня, но когда у супругов большущая разница ввозрасте, возникают нестыковки. Для тебя синячок – ерунда, для нее – трагедия!

Манана оторвалась от пожарской котлеты:

– Постойте, я только сейчас сообразила. Леня, передНовым годом ты три дня не был на работе, праздновал сорокалетие супруги.Спеццех тебе еще на юбилей особый торт делал!

– Точно! – вздернул брови Никита. – Главныйкондитер ко мне прибежал, принес чистую коробку, попросил ее разукрасить!

– Вике – сороковник? – подпрыгнул Юра. – Ну ину! Больше двадцати пяти ей и не дать!

– Какой косметикой она пользуется? – насела наЛеонида Манана.

– Наверное, делала подтяжки, – предположила Катя.

– Натянулась от пяток до лба? – съязвил Никита.

– Тело можно слепить в спортзале, – произнеслаАня. – В принципе и лицо реставрируется. Морщины убираются, но взгляд всеравно остается не юным, из него уходит живость. Еще реальный возраст выдают шеяи кисти рук. А у Вики кожа везде безупречная. Ей навряд ли больше двадцати.

– Лень, сколько годков твоей жене? – гневносверкнул очами Василий Олегович.

– Сорок, – произнес Зарецкий.

– А Вика очень юная, – подвела черту Аня.

– Странно, – пожала плечами Манана.

– Удивительно, – подхватил Никита.

– Загадочно, – ухмыльнулся Юра.

Я предпочла промолчать, Катя сделала вид, что сосредоточенноковыряет в своей тарелке, Василий Олегович принялся промокать салфеткойвспотевшее лицо. Сиротка Светлана, от которой я за все время пребывания наборту не услышала и десяти слов, сосредоточенно жевала картофель фри. Одна Тинакрутилась на стуле, весело напевая себе под нос:

– Медленно минуты убегают вдаль, встречи с ними ты ужене жди, и хотя нам прошлого немного жаль, лучшее, конечно, впереди!

– Леня! – гаркнул Василий Олегович.

Зарецкий вздрогнул:

– А?

– Объясни нам, что происходит? – насупилсяорганизатор тусовки.

Заведующий лабораторией залпом осушил бокал с минералкой.

– Я идиот!

– Не стану спорить, – мрачно заявил Самойлов.

– Вика мне не жена, – выдавил из себя Зарецкий иискоса глянул в мою сторону.

Я скорчила гримасу. Никакие претензии не принимаются: япообещала молчать о «маленьком секретике» ученого – и не нарушила слова. Кто жвиноват, что окружающие оказались умнее, чем рассчитывал любитель клубнички?

– Немедленно колись! – зашипел кондитер.

Зарецкий вновь схватился за воду, а потом рассказал ужеизвестную мне правду.

– Ты кого привел на наш праздник?! – задохнулсяСамойлов после того, как Леонид перестал каяться. – Мы решили устроитьчисто семейное мероприятие, а находимся в компании со шлюхой!

– Василий Олегович! – решила утихомирить супругаКатя. – В конце концов, это личное дело Леонида, с кем ему спать.

– Да! – стукнул кулаком по столу хозяин. – Нотолько пока он с ней один на один общается! Подзаборницу не приводят вприличный дом и не обманывают приятелей, представив ее как законную жену! Этооскорбление!

– Я идиот! – мрачно повторил Леонид. –Следовало честно признаться. Ну поймите меня. Марфа чудесный человек…

– А кто такая Марфа? – спросила Аня. – Выпрячете на теплоходе еще одну девушку?

– Шарман, – улыбнулась Манана.

– Мама! Где Чармен? – запрыгала Тина. – Егосюда взяли? Таня тут? И собачка с ней? Хочу к Чармену! Мама-а-а-а!

– Марфа – моя жена, – объяснил Леонид. –Лучшего человека я не встречал: умница, красавица, все понимающая. Но… но…Господи, очень неудобно говорить.

– А шлюху с собой притаскивать, значит, удобно? –пошел вразнос Василий Олегович.

– Вика – не продажная женщина, – принялсяотбиваться Зарецкий. – Она фотомодель, искренне меня любит. Марфа же послеоперации по женской части перестала заниматься сексом. Что мы только нипробовали, желание у супруги не возникает. Она не тяготится воздержанием, а яне могу, я нормальный человек!

– Такова мужская природа, – кивнула Катя.

Василий Олегович неожиданно виновато посмотрел на жену, а японяла, что в семейной жизни Самойловых тоже есть шероховатости. Впрочем, укого их нет?

– Понимаю, почему Леонид решился на этуавантюру, – произнесла Аня. – Мы семьями до этой поездки знакомы небыли и навряд ли потом станем видеться. У Василия Олеговича возникло благоенамерение сдружить коллег по работе, но насильно доверительные отношения непоявятся. Ход мыслей Леонида мне ясен, но Вика! Я бы никогда не решиласьпредстать перед людьми в чужой роли!

– Так ты не дура, – отпустил жене комплиментНикита. – А Вика пару раз заговаривала про какой-то секрет, которыйнеобходимо открыть. Леня, что ты ей пообещал?

Аня засмеялась:

– Отличный вопрос. А что мужчины напевают глупышкам,когда изменяют с ними женам? «Дорогая, я разведусь, мы будем счастливы, но несейчас. Подожди годик». Это, так сказать, классическая часть, дальше следуютвариации типа: «Мои дети еще не выросли, не могу из-за них рушить семью, нанесуим непоправимую травму». Или: «Моя жена смертельно больна, врачи дают ейнемного времени, я не имею морального права бросить умирающую». Затем идетзаключительный аккорд: «Люблю только тебя, с супругой мы давно не спим вместе,она старая, страшная, толстая, жадная. А ты ягодка, кошечка. Чмок-чмок». Вцелом произведение называется «Плач неверного мужа на коленях у любовницы».Исполняется два раза в неделю, слова и музыка народные.

– Очень хорошо, что Вика сидит в каюте, – буркнулВасилий.