… Как она там без меня? Дурак я был, что ушёл с Артистом. У неё одна радость была – мы с братиком. Я помню её глаза, когда сказал ей, что ухожу. Она тогда ничего не сказала, лишь улыбнулась, но глаза, … её глаза! …

   Мысли о матери не покидали Сергея. Мать стала сниться ему каждую ночь. Раньше, когда он был в отряде командира, и жизнь была борьбой за выживание, он мало думал о доме, теперь же ему нестерпимо хотелось вернуться в родной дом, забрать братишку, маму и жить всем вместе. Теперь уже он был уверен, что сможет работать и тянуть семью.

     Дни тянулись за днями и становились всё более насыщенными, хотя куда уж более. Ребятам и так среди дня не то что поговорить – перемолвиться словечком друг с другом не представлялось возможным. Фердоус держал их под постоянным надзором. День был набит до отказа. Они все время то читали религиозные книги, которые нельзя было не читать, так как учитель требовал пересказа в мельчайших подробностях, то занимались физической подготовкой, то оттачивали мастерство в стрельбе. На общение оставались считанные минуты перед сном. Сергей ловил такие моменты. Этой ночью ему особенно хотелось с кем-нибудь поговорить. Волнение за мать переливалось через край в его измученной душе.

– Петя, слышь? – Сергей шёпотом обратился к товарищу, но, не услышав ответа, спросил вновь.

– Чё, спишь что ли?

– Чего тебе, забыл, что ли, что разговаривать нельзя?

– Никто не услышит, я шёпотом. Егорки нет.

– Прошлый раз его тоже не было.

– Был, я помню, он тогда спал, хотя, как оказалось, не спал, притворялся. … Мне домой надо, у меня мамка в больнице лежит… Она не ходит, ей помогать надо.

– Как отсюда уйдёшь?

– Не знаю. Надо попробовать сбежать.

– И не вздумай, всё равно найдут, – в голосе Пети слышались нотки не только страха, но и раздражения, и чуть погодя он спросил. – …А чего тогда сюда пришёл?

– Я денег хотел заработать – мамке на операцию. У меня ещё братишка есть, он в интернате остался. Маленький ещё, как они без меня?

– Жаль, конечно.

– А ты, что же, домой не хочешь?

– Нет у меня дома. Детдомовский я… с рождения, – Петя отвечал неохотно, боясь, что их услышат.

– Давай вместе убежим, у нас жить будешь.

– Не, я боюсь, командир из-под земли достанет. И ты не вздумай! У нас нет пути назад, – эти слова Петя сказал как-то уж совсем обречённо. А через несколько секунд тихо добавил.

– Трус я, Серый. Устал бояться, … но смелости на другое не хватает, – чувствовалось, что Петя говорит сквозь слёзы.

– Ты чего? – Сергей приподнялся и сел на кровати. – На что у тебя смелости не хватает? Если на смерть, то не смей так даже думать! Им только это и надо, чтобы мы сломались, тогда нами легче управлять будет. Это мне мой друг Коля сказал. Во такой друг! – Сергей оттопырил большой палец. – Мы с ним вместе у командира были. Он меня многому научил. …Тут всем – и командиру, а теперь и Фердоусу – что-то от нас надо. Не могу понять пока что, но что-то надо, это точно. Назло им – надо держаться… Не бойся, я что-нибудь придумаю.

– Хватит тебе! Успокоитель нашёлся, – Петя вдруг раздражённо прервал товарища. В его голосе появились злые нотки, и Сергей даже растерялся.

– Что ты вообще видел и понимаешь? Пару раз морду набили, так ты себя уже в несчастные записал, убежать агитируешь. Что ты вообще в этой жизни видел? ..... Тебе хоть известно, почему Егор отлучается по ночам, а по возвращении плачет.

– Не знаю, – Сергей пожал плечами.

– Он к командиру ходит.

– Зачем?

– По душам поговорить, – съехидничал Петя, а потом зло добавил. – Командир его в своих любовных утехах использует. Здесь же женщин нет.

– Да ты что?! Не может быть! Ты откуда знаешь?

– Мне Фердоус показывал.

– Как так?!

– А вот так. Подвёл к двери и в щель приказал смотреть.

– Да ты что!

– Вот так. Он мне тогда пригрозил, что, если не буду выполнять его приказы, по очереди с Егором ходить буду. Для меня теперь Фердоус – Бог. Я любой его приказ выполню, лишь бы к командиру не отвёл.

– А если убить прикажет?

– Тогда убью… Если ты сбежишь, то нам всем крышка. Понял?

– Наоборот, бежать надо! …Всем, не только мне.

– Угомонишься ты, чёртов советчик?! – Петя был явно не в духе, потому говорил со злостью, даже с какой-то яростью.

   Сергей промолчал, ошарашенный услышанным, он не стал спорить с товарищем, но ещё долго ворочался, не в состоянии уснуть, узнав о несчастье Егора. Ненависть к командиру буквально зашкаливала, и он горел неистовым желанием отомстить. В его воспламенённом ненавистью мозгу рождались планы мести, один смелее другого.

   На следующий день после утренней физподготовки и завтрака собрались, как обычно, в классе.

– Опять читать заставит. Надоело, – Сергей шепнул Пете, пока Фердоуса не было.

   Тот промолчал. Буквально через несколько секунд дверь резко, почти нараспашку с силой открылась, и мужчина в чапане, уверенно делая большие шаги, вошёл в класс и прошёл к столу. Дверь за ним с шумом захлопнулась. Фердоус всегда так входил: шумно, напористо. Ребята, как в школе, встали поприветствовать учителя. Тот, даже не взглянув на ребят, раздражённо махнул рукой, давая понять, чтобы они сели.

– Сегодня начинается заключительная часть вашего пребывания в лагере. Через неделю, может чуть меньше, вы его покинете. А пока вы должны будете научиться делать взрывчатку, – вот такими словами строго, с ходу начал Фердоус.

   У Сергея сердце ушло в пятки, оно без хозяйского ведома отреагировало на слово «взрывчатка», очевидно вспомнив события с брелком.

– Сейчас мы пройдём в цех, где и попробуем изготовить взрывное устройство. Захватите с собой ручки и тетради.

   Цех находился в самом конце казармы и представлял собой небольшую комнату, где, помимо стола и табуреток, у одной из стен стоял деревянный шкаф ручной работы, полки которого были заполнены всевозможными бутылками. В комнате царил полумрак, под потолком горела лишь одна лампочка. Войдя в комнату, ребята почувствовали холод, хотя они были в свитерах, похоже, комната не отапливалась, буржуйку они не заметили, или, если отапливалась, то очень плохо. Войдя в комнату и привыкнув к полумраку, ребята заметили, что стены комнаты чёрные, словно