– А как же! – махнул рукой Семёныч. – Весь хворост выгреб. Полный порядок. Как вы там летаете… И комэск такой же. Володька сказал, что руку на створках приволок. По брустверам вы там, что ли, ползаете?

Иногда во время штурмовки позиций противника лётчики ходили буквально по головам. Вот и приносили в бронестворках радиатора разные «трофеи».

Володька – это техник командира эскадрильи капитана Тихомирова. Тихомиров начинал войну лейтенантом. Летал ещё на одноместном штурмовике с черенком лопаты вместо ШКАСа[12].

Горичкину везло. Он ни разу ещё не возвращался домой с убитым стрелком. И сбивали его всего один раз. Второй раз, снова эрликон, влепил ему сразу несколько снарядов. Одним разбил фонарь, другим разнёс радиатор, а третий, к счастью, не взорвался. Они принесли его на аэродром намертво засевшим в правом лонжероне. Тогда они кое-как дотянули. Сели, правда, мимо полосы. Горичкину забрызгало лицо и очки маслом. Ничего не видел. Но всё же самолёт не разбил. Посадил и даже зарулил под свой навес.

Всегда перед вылетом его начинало трясти. Как только раздавалась команда: «По машинам!» – он запрыгивал на плоскость, нырял в кабину и замирал. Команды запустить моторы ещё не поступало. И в эти мгновения, прислушиваясь к ударам крови в висках, он вдруг начинал чувствовать, как дрожат колени. Когда ему удавалось не сосредоточиваться на своём состоянии, дрожь в коленях постепенно исчезала. Но обычно пауза между двумя командами заполнялась тем, что он с ужасом и ненавистью смотрел на свои колени, которые только что не стучали одна о другую. Иногда вместо команды: «Запустить моторы!» слышалось: «Отбой!» Тогда, чувствуя облегчение и усталость, брели в столовую. Гвардейские сто граммов. Наваристые щи. Улыбки подавальщиц… Но чувствовали себя хуже, чем после возвращения из боевого полёта. Ведь полёт не отменён, он просто отложен на более поздний срок.

– Запустить моторы!

«Ну, слава тебе господи», – с облегчением подумал он и включил двигатель. Пропеллер сделал оборот и вскоре превратился в сияющий серебряный нимб.

«Восьмёрка», вздрагивая широкими, как у бабочки, крыльями вырулила на взлётную полосу. Вот уже самолёт побежал, поднимая клубы пыли, тяжело подпрыгнул, но, не осилив бомбогруза, снова пробежал несколько метров, уже легче, невесомо, и вот наконец оторвался от земли, начал набирать скорость и потихоньку задирать нос. Следом за «восьмёркой» и его «девятка» помчалась по пыльной дорожке взлётной полосы. Скорость увеличивается с каждым мгновением. Горичкин отсчитывал секунды, чтобы в нужный момент оторвать машину от земли. Его охватывал азарт полёта. И уже – никакой дрожи в коленях.

В конце взлётной полосы – поле. За полем – лес. Над лесом «Илы» делали левый вираж с набором высоты и занимали место в строю. Каждый своё.

Через несколько минут они были уже над целью.

Рассыпались парами и сразу же пошли в атаку.

Сержант Калюжный крутил головой, внимательно смотрел через солнцезащитные очки на гряду лёгких облаков на западе, на ведомого, который, опустив нос, стриг пропеллером следом и немного левее. Хорошо виднелись перепаханные утренним артналётом и их РСами брошенные позиции немцев, чёрные закопчённые коробки сгоревших танков. А на опушке приготовившиеся к атаке КВ и Т-34. На броню забирается пехота. В тыл бредут раненые. Артиллеристы выкатывают, толкают вперёд лёгкое противотанковое орудие. Навалились всей гурьбой и толкают, толкают. Подносчики следом тащат ящики с зарядами. Всё поле усеяно телами убитых. Лежат в самых невероятных позах. Даже на людей не похожи. Как много, слишком много убитых… Разбросаны по полю, как льняные снопы, которые ещё не успели сложить порядком.

Самолёт задрожал. Начал снижаться в пологом пике. С полным боекомплектом на большее он был не способен. Это не немецкий «лаптёжник», который может броситься на цель почти отвесно. Но у Ил-2 свои преимущества. Под плоскостями мелькнули горящие соломенные крыши, раскиданные жерди берёзовой изгороди, купы ракит и зигзаг траншеи, соединяющей строения. Шевельнулись элероны и опустились ещё круче. Избы внизу сразу приблизились, увеличились в размерах. Стали видны отпечатки человеческих следов на песчаной дороге. Самолёт толкнуло. Вниз ушли реактивные снаряды. Чёрная продолговатая коробка потонула в облаке взрывов. Похоже, что накрыли. Ещё один взрыв, будто запоздавший. Точно, накрыли.

– Ваня! Попал! – радостно крикнул Калюжный, провожая взглядом пылающий багровым пожаром двор. Как будто там взорвалась бочка с бензином.

– Будь внимателен! – тут же услышал он в наушниках. Голос командира был радостным. Он и сам почувствовал, что попал.

Вышли из атаки. Вираж. И вдруг голос командира полка в эфире:

– «Девятка»! «Девятка»! Слышишь меня?

– Слышу, «Десна»! Слышу!

– От деревни – два километра на юго-запад на дороге колонна танков и бронетехники! Слышишь меня?

– Слышу.

– Выходи из боя, выводи своего ведомого, разыщи колонну и атакуй. Как слышишь? Повтори задачу!

– Задачу понял! Выхожу на юго-запад на поиски танковой колонны. – И тут же связался с ведомым: – «Восьмёрка»! «Восьмёрка»! Делай как я!

– Понял, командир! – ответил ведомый.

Внизу блеснула голубой излучиной река. Песчаные берега её сияли. По западному берегу тянулась траншея с окопами для пулемётов и противотанковых орудий. Дорога – правее. Горичкин видит её, мелькающую белой накатанной колеёй за деревьями. Над ней идти нельзя. Во-первых, можно напороться на зенитный огонь. Во-вторых, немцев надо обмануть. Лес рядом, и они тут же могут свернуть с дороги и рассредоточиться, укрыться под деревьями. Тогда атака штурмовиков не будет такой эффективной.

И тут Калюжный увидел две приближающиеся точки. Они возникли над обрезом пологого облака на западе и с каждым мгновением увеличивались, не смещаясь ни вправо, ни влево.

– Ваня! Мессеры! Со стороны солнца! Два!

– Держи их на расстоянии! Колонна – внизу. «Восьмёрка»! Делай как я!

Они ушли от дороги, сделали вираж и тут же легли на обратный курс. Теперь они шли над дорогой. Мессеры кувыркнулись, блеснув на солнце плоскостями, и согласованно, как привязанные, нырнули вниз. Готовили атаку. Калюжный повернул пулемёт, сделал необходимое упреждение и дал две короткие пристрелочные очереди. Одновременно длинная трасса в сторону истребителей ушла от ведомого.