– Ты мне вот что скажи, парнишка, – воин, заговоривший первым, встал и медленно двинулся к Лил, – почему ты и твои друзья позволили погибнуть нашим людям?

Охотница сделала шаг назад от человека, окутанного алкогольными парами.

– Парнишка, знаешь, сколько людей погибло из-за тебя?

Рука легла на плечо охотника, капюшон слетел.

– Девка! – разнеслось по толпе.

А мужик, сжимавший плечо Лилиит, заулыбался:

– Баба в армии? Что же ты охотником придуриваешься, шлюха?

– Мать твоя шлюха. Не прикасайся ко мне!

Пехотинцы армии Гилиама неодобрительно загудели и тоже покинули свои места, присоединяясь к предводителю.

– Что мы делаем с невоспитанными бабами, ребята? – обратился к подошедшим главный, сильнее впиваясь пальцами в девичье плечо.

Те не успели ответить. А тяжелый кулак уже опустился на девичье лицо. Не отклонись она, сломался бы нос.

– Пошёл в задницу, – процедила Лилиит, скидывая руку с плеча и сплёвывая кровь, текущую из разбитой губы. Ярость взорвалась пожаром, затуманивая взор и разум.

Мужики заулюлюкали, обступая главаря и жертву.

Вояка улыбнулся, демонстрируя недостачу двух передних зубов:

– Позабавимся мы с тобой, девица. Ладная ты. А то нам в ваш шатёр ход закрыт. Мы же мужики немытые, а не воины благородные.

Лилиит сделала глубокий вдох и приняла решение, о котором ей потом придётся пожалеть. Стоило мужикам сделать шаг, как хлопнул плащ и в свете костра блеснул клинок.

– Шаг назад, шавка. Ещё одно – и завтра на столе мастера Гилиама будет лежать рапорт. Сомневаюсь, что тебя погладят по головке.

Они замешкались. Будто в мозгах, опьянённых самогоном, проклюнулись мысли. Но наваждение длилось недолго. Зарычав будто дикий зверь, один из пехотинцев вынул из-за пояса нож и кинулся на девку. Лилиит отреагировала мгновенно. Брызнула кровь, и кисть с зажатым оружием отсоединилась от нападавшего. Мужчина упал на колени и, тихо подвывая, запихивал покалеченную длань в снег, темнеющий с каждой секундой.

– Что здесь происходит? – У костра стоял невысокий мужчина с русыми волосами, рассыпанными по плечам. – Джамас, я жду доклада.

Беззубый понурился и поплёлся к одному из баннеретов. У Фелда Конви не дрогнул ни один мускул на лице при прослушивании истории от пьяного вояки.

– Отправляйтесь спать. Пострадавшего перебинтуете сами. Охотник, а ты пойдёшь со мной.

Лилиит вернула меч на место, предварительно обтерев его снегом, и направилась за командиром.

– Какого ты обнажила клинок против своих же союзников, шваль? Я не Гилиам и вашу шайку прикрывать не собираюсь.

– Когда на меня поднимают руку или открывают рот, мастер Ферт, я этого не потерплю.

– Так что, может, ещё и на меня набросишься?

– Если вы не заткнете себе свой язык в задницу. – Девушка настолько устала, что уже не разбирала, что и кому говорит.

– Ах так, – почти обрадовался мужчина. – Я так и доложу Гилиаму. Пусть сам разбирается со своими хвалёными охотниками. Вы в ответе за гибель множества воинов. А ты только что покалечила одного из командиров пехотинцев. Это почти предательство. Наказание – смерть.

Гилиаму не спалось. Он вначале долго лежал в своей постели и смотрел в потолок палатки. Потом сел, приложил руки к вискам. Голова гудела.

– Увидела созданий. Увидела, – бормотал мужчина, не до конца осознавая, что думает вслух. – Шутки шутить изволите, боги?

Встав и натянув на ноги сапоги, вышел на улицу. Почти все уже спали. Один из патрулей, тихо переговариваясь, прошёл мимо.

Серое, затянутое дымкой небо выплёвывало мелкие снежинки. Лагерь поставили недалеко от границы, и были видны старые скрюченные временем деревья Рощи. А южнее прорисовывались горы.

– Мы отрезаны от остального мира, – продолжил монолог мужчина. Снег хрустел под подошвой, а ноги несли его в глубь лагеря. Остановился у шатра мадам Беатры. Уж очень хотелось воину справиться о здоровье назначенного им командира. Из мыслей вырвал звонкий голосок:

– Мастер Гилиам, обещайте, что не позволите Мартону погибнуть.

Главнокомандующий обернулся. В тени шатра стояла тощая фигура, кутаясь в плащ. Волосы она подвязала лентой и выжидательно смотрела на мужчину.

– Ты почему не спишь, охотница из селения Гудрас?

– Свои последние часы хотелось бы провести с учителем. Но мадам Беатра днём не впустила меня, а сейчас уже поздно.

– Последние часы? – нахмурился собеседник.

– Вы ведь сами приказали, – грустно улыбнулась девушка и опустила глаза. – Да и заслужила я. Мастер Ферт прав. Это предательство.

Гилиам взлохматил волосы, силясь вспомнить, что делал сегодня утром.

– Не знаю, о чём ты. Я никаких приказов на твою особу не давал. Что случилось, охотница?

Лилиит подняла взгляд на мужчину, который вселял в неё страх.

– Я покалечила одного из командиров пехоты. Отрубила ему кисть.

– Зачем? – У мужчины не вязался образ хрупкой девушки с нападением на воина его армии.

Вместо ответа Лил сделала шаг вперёд, выходя в свет небольшого костра, что выбрасывал свои искры в серое небо.

Нижняя губа напухла и треснула. В центре запеклась кровь. Подбородок по цвету был таким же, как глаза охотницы.

– Кто именно из командиров это сделал? – голос посуровел, а девушка вздрогнула.

– Я не знаю его имени.

– Ферт, значит? Иди в выделенный охотникам шатёр и отоспись. Никаких приказов о твоём наказании я не отдавал. Никто не посмеет и пальцем тронуть отряд, собранный мною.

Он говорил как фанатик. Карие глаза пылали идеей, о которой девушка ещё не знала.

– Мастер Гилиам, – осторожно начала Лилиит, – я бы хотела увидеть Мартона и узнать, как он себя чувствует.

– И об этом завтра. А сейчас иди спать. Это приказ.

Кинув последний взгляд на мужчину, который только что избавил её от повешения, Лилиит удалилась.

Гилиам выбрал направление и ускорил шаг. Шатёр братьев Конви расположен был южнее и имел золотистый оттенок.

– Ферт! – гаркнул полководец, не смея вламываться на личную территорию баннеретов.

– Мастер Гилиам? – На улицу вышел Велд, сонно потирая кулаком заспанные серые глаза.

– Где Ферт?

Мужчина пожал плечами. Сегодня вечером он не видел младшего брата.

– Он вроде к искусительницам собирался.

– Мадам Беатра сейчас использует шатёр под лазарет. Сомневаюсь, что из-за желаний одного воина она решит нарушить покой раненых.