олененка – большие и печальные.

– Люси, не надо, – попытался образумить ее мистер Дженкинс. – Простите, мистер Хэйзел, это я нашел Молли и сразу занялся… Всем необходимым. Люси еще ее не видела, и я полагаю, будет лучше, если увидит уже в церкви.

Он попытался увести жену, но миссис Дженкинс вдруг вырвалась – откуда силы взялись! – и твердо повторила:

– Я хочу увидеть свою дочь!

* * *

Я не знал, насколько упрямыми могут быть женщины. Несмотря на все уговоры – мои и мистера Дженкинса, – миссис Дженкинс настояла, чтобы ей показали тело.

Ван Доффер, улучив момент, подмигнул мне, мол, все в порядке. Я не сомневался в его работе и в том, что тело можно показывать матери, но выдержит ли она столкновение со смертью лоб в лоб, если до сих пор этого не произошло?

– Мистер Хэйзел, – твердо сказала она, заслонив мне проход. – Покажите мне дочь.

Вообще мы не водим в могильник людей.

Это негласное правило нашей конторы: живые не должны заходить дальше приемной, все остальное – вотчина мертвых. Время от времени оно нарушается, конечно, но я стараюсь придерживаться хоть каких-то формальностей в работе.

Это был явно не тот случай.

Миссис Дженкинс замерла у стола, на котором лежала маленькая Молли. С лица ее вмиг схлынули краски, бледные пальцы теребили шнуровку на груди.

– Доченька, – всхлипнула она. – Ну как же так…

Ван Доффера не зря звали гением танатопрактики. Молли выглядела так, словно спит и вот-вот проснется, даже румянец был на щеках.

И все же это был всего лишь труп.

Мне казалось, что миссис Дженкинс поняла это. Слезы навернулись на ее глаза. И вдруг она схватила девочку за плечи и начала трясти, причитая:

– Очнись, очнись, очнись…

Мы с мистером Дженкинсом вдвоем с трудом заставили ее отпустить тело. Трупное окоченение под руками разбивало все иллюзии, вызванные талантливо накрашенным лицом.

– Люси, Люси, – успокаивающе басил мистер Дженкинс, обнимая жену со спины. – Прошу, пойдем… Дай господам гробовщикам делать их работу…

– Вы ведь не простой гробовщик! – закричала вдруг миссис Дженкинс, глядя на меня безумными глазами. Зрачок ее был такой широкий, что уже не угадать было цвет радужки. – Вы медиум! Я знаю, знаю! Это вы! Вы помогли старику Финниану поговорить с женой! Я все про вас знаю!

Она с силой наступила каблуком на ногу мужа. Мистер Дженкинс охнул от боли и на миг ослабил хватку. Этого хватило, чтобы хрупкая миссис Люси вывернулась и бросилась на меня. Она вцепилась в лацканы моего сюртука и – откуда столько силы в столь хрупком теле! – впечатала меня спиной в дверь могильника.

– Вы не можете мне отказать! – прокричала она. – Вы должны мне помочь! Я хочу увидеть дочь! Я хочу увидеть Молли! Вы медиум, вы можете поговорить с ней, почему я не могу!!!

– Миссис Дженкинс, – я старался дышать ровно и говорить как можно спокойнее и увереннее. – Вы правы, во мне есть способность чувствовать души умерших, но я вас уверяю, вашей Молли здесь нет. Я бы не смог поговорить с ней для вас. Она на Небесах, Господь призвал ее…

– Будь проклят Господь! – вскричала она. – Вы должны помочь мне вырвать ее из его лап! Ее здесь нет? Вызовите! Вы, медиумы, для этого и нужны, вы вызываете духов! Пожалуйста! Я так хочу поговорить с ней…

Отчаяние сломило ее.

Она беспомощно осела на пол и зарыдала, закрыв лицо руками.

Мы с мистером Дженкинсом беспомощно переглянулись.

Положение спас – или окончательно испортил, смотря с какой стороны посмотреть, – просунувший в дверь голову ван Доффер.

– Вы правы, мэм. Мистер Хэйзел – истинный медиум, и он сможет исполнить вашу просьбу.

Пока я взглядом обещал ему, что следующий гроб сделаю по его меркам, он бессовестно подмигнул мне и ушел в приемную.

Когда мы привели туда чуть успокоившуюся миссис Дженкинс, ван Доффер уже устроил необходимые декорации. И когда успел? Черные свечи горели по углам, зеркало повернуто так, чтобы отражать бесконечный коридор огней, а на столе лежал серебряный колокольчик.

Я давно не участвовал в спиритических сеансах и понятия не имел, как сейчас призывают духов умерших. Но раз ван Доффер заставил меня участвовать в этом спектакле, пусть он и командует.

– Сядьте сюда, пожалуйста, – расшаркивался Элис, рассаживая гостей по кругу. Мне он оставил место на кресле Валентайна и дал в руки свечу.

– Миссис Дженкинс, – я внимательно посмотрел на нее. Она уже не рыдала, но плакала молча и страшно – крупные слезы катились по ее лицу, падая прямо на пол. – Вы должны понимать, что, скорее всего, не сможете поговорить с Молли сами. Я буду говорить с вами от ее лица.

Она нервно кивнула.

– Вы готовы услышать то, что она скажет? – уточнил я.

Она снова кивнула, и мистер Дженкинс ободряюще сжал ее ладонь.

По комнате поплыл аромат ладана. Ван Доффер! Это-то он где взял? Но на миссис Дженкинс это оказало нужный эффект. Она прикрыла глаза и протянула руки вперед.

Я клянусь, это должен был быть спектакль. Ничего, кроме спектакля, для того, чтобы несчастная женщина не сошла с ума от горя! Призрака Молли не было здесь и быть не могло.

Но стоило нам начать призывать ее душу, как воздух вокруг отчетливо завибрировал.

– Молли, Молли! Моя доченька, это ты! – воскликнула миссис Дженкинс и тут же, опомнившись, принялась повторять: – Приди, дух Молли Дженкинс. Приди, дух Молли Дженкинс.

Мистер Дженкинс басил ей в тон, и ван Доффер талантливо подыгрывал. Никто из них не заметил, что я замолчал, увлеченный призывом. Прямо передо мной стояла девочка в светлом, залитом кровью и изорванном платье.

– Мама, ты поздно пришла, – сказала она.

– Молли, – позвал я.

Ее имя звучало шероховато-неправильно.

– Молли, моя Молли, ты тут? Тут? – заволновалась миссис Дженкинс.

– Мама, ты опоздала! – закричала Молли. – Я звала, но ты опоздала!

– Вы слышите ее? – Люси подалась ко мне всем телом. – Что она говорит?

Мистер Дженкинс сильнее стиснул ее руку.

Я обмер, парализованный ненавистью, горящей в глазах ребенка. Я никогда еще не видел ничего подобного. Злоба, исходящая от нее, проникала мне под кожу, отравляла меня. Я чувствовал, как медленно ее яд начинает течь в моей крови.

Мы были с ней связаны.

Я не хотел, но невольно оказался действительно медиумом сейчас. Призвал отчаянного, злого духа, в котором не осталось ничего человеческого.

Я бросил панический взгляд на Люси. Одну ее руку крепко прижимал к своему колену мистер Дженкинс, другую она держала у сердца. В ее глазах отчаяние перемешалось с надеждой, и я отвернулся, не в