Хельга не отвечала.

– Надо было тебе выходить за обычного человека. Ты была бы счастлива с таким: приходит вовремя с работы, подстригает газон, жарит с сыновьями сосиски. Но я не такой. Я не такой и не могу иначе.

Хельга покачала головой:

– Помнишь, как мы остались переночевать на заброшенном хуторе на Песцовой пустоши?

Он не забыл. Они хотели тогда испытать новый способ измерения птичьих волн. Этот способ позволял отличать птиц в стае одну от другой, не прибегая к кольцеванию: каждая особь испускала волны, или излучение, которое было присуще только ей, как отпечатки пальцев.

– Помнишь, как ты измерял волны у пары гагар? – спросила Хельга. – Ты не мог различить их частоты. У каждой птицы должна была быть своя особенная частота, но у этих волны оказались совершенно одинаковы, так что по приборам они выходили одной и той же птицей. И помнишь, что я тогда сказала?

– Да.

– «Может быть, это любовь», – сказала я. Может быть, в этом причина того, что гагары образуют пару только один раз, влюбляются раз и на всю жизнь; и если умрет одна, то и вторая увядает, потому что жить наполовину невозможно.

– Я помню, – сказал Лавстар.

– А помнишь, что ты мне ответил? – спросила Хельга. – Что ты мне сказал на это?

– Да.

– «Я бы тоже увял, если бы ты умерла», – сказал ты.

– Я помню.

– Я в последнее время так много думаю о смерти. Даже когда держу на руках нашу младшенькую, я все равно думаю о смерти. Иногда я спрашиваю себя, а увянешь ли ты хоть немного на самом деле? Ты увянешь хоть сколько-то, если я умру?

Дыни на самый взыскательный вкус

У Индриди до Сигрид была только одна девушка, но этот роман оказался полной неудачей. Он познакомился с ней в 17 лет, когда папа выхлопотал для него подработку на лето на электростанции при алюминиевом заводе компании LoveAl, который располагался на южных равнинах. Правда, оттуда Индриди выгнали через несколько недель, потому что он отказался резать куриц и поливать их кровью электроды, хотя было научно доказано, что эта процедура увеличивает выработку электроэнергии на 3 % (дело в том, что свеженазначенный директор завода был родом с Гаити).

На электростанции Индриди с утра до полудня в поте лица трудился на беговой дорожке. Он быстро набрал отличную форму, потому что за день пробегал по 50 километров, вырабатывая по 100 киловатт-часов. По средам он выходил на песчаную пустошь между заводом и кольцевой автодорогой – выступать против рабочих с фабрики сувениров на борцовских матчах, которые устраивали для туристов, проносившихся мимо них в автобусах. По понедельникам надевал викингский шлем и рубился на мечах (разумеется, понарошку) с сотрудниками цеха по производству ветряков на потеху японским и немецким старичкам. Ветряки изготовлялись из алюминия, который выплавлял Индриди; они стояли вдоль всего побережья острова, уходя за горизонт на востоке и на западе. Тысячи ветряков одновременно крутились, словно гигантские цветки-полуденники.

В его обязанности также входило время от времени обходить берег и собирать птиц, которые попали под лопасти. Он собирал тушки, сортировал по видам, пересчитывал и снимал с них кожу с перьями. Перья отправлялись в чучельный цех сувенирной фабрики, грудки – на заводскую кухню, а кости и внутренности измельчались и шли на корм песцам. После этого он отчитывался перед девушкой из инкубатора, сколь-ко каких птиц нашел. Инкубатор был пристроен к южной стене здания завода.

Дело было в том, что оказалось экономичнее и гуманнее выращивать и выпускать птиц и давать им самим убиваться о лопасти, чем растить «жертвенных» куриц в клетках. Сотрудники ели дичь на обед четыре дня в неделю; птичья кровь увеличивала выход энергии на 0,5 % (хотя излишнее потребление мяса повышало половое влечение сотрудников на 5 %, что, в свою очередь, снижало их выработку энергии на 1,3 %). Курицу же ели только по пятницам, после жертвоприношения. Поэтому по пятницам всегда бывало шумно, ведь все торопились, вокруг летали перья, головы и брызги крови, а директор вопил по громкой связи:

– Приносите жертвы! Алюминий требует жертв!

Индриди заинтересовался девушкой из инкубатора случайно. У нее были волосы цвета воронова крыла и взгляд как у совы. По стенам на белых от помета насестах сидели птицы, непрерывно голося, а в воздухе стоял сильный запах рыбьего жира от срыгнутой ими пищи. Индриди регулярно заходил к девушке и зачитывал список убитых птиц. Чтобы не нарушить равновесие экосистемы, было важно выпускать ровно столько же особей, сколько погибало под лопастями.

– Одна чайка-поморник, четырнадцать моевок, сорок глупиков и восемь тупышей! – прокричал он, зайдя к ней со списком.

– Тупиков и глупышей! Зачем ты читаешь неправильно? – закричала девушка в ответ.

– Мне так смешнее.

– А? – переспросила она. – Что ты сказал?

– Мне так смешнее! Я думал, ты тоже посмеешься!

Обстановка на этой работе была не слишком подходящей для шуток, и девушка из инкубатора улыбалась ему редко.

Тут олуши[20] вдруг заорали хором, пытаясь перекричать друг друга, и на насест к ним подсела чайка. Пришлось кричать еще громче:

– Читай дальше!

– Семь гаг, два селезня, поморник большой и поморник короткохвостый, кулик-сорока, три гагары, один лебедь, одна цапля.

– Цапля? – заорала девушка.

– Да, одна. У чучельников можешь проверить.

– Ты уверен, что это точно была цапля?

– А кто еще? Разве только бекас-переросток.

– Бекас-переросток?

– Да, которые зимой улетают в Ирландию и питаются там червями, живущими в земле вокруг атомной станции.

– Ты же знаешь, мы цапель не выпускаем. Цапли у нас не водятся. И никто сюда поглазеть на цапель не приезжает.

– Я просто думал, тебе будет забавно…

Но девушка, не слушая его, отошла по коридору и вернулась с клеткой. Судя по запаху, в клетке сидел глупыш. Индриди взял клетку и поставил в свой пикап, а девушка пошла за другими птицами. Когда машина была загружена полностью, они поехали вдвоем на песчаную пустошь выпускать их.

Индриди вынул из клетки морскую чайку, крепко держа ее и стараясь не попасть под клюв, снял перевязь с крыльев и подбросил ее вверх. Чайка сразу полетела в сторону ветряка. Они проводили ее взглядами.

– Можно тебе кое-что сказать? – спросил Индриди.

Она не ответила.

– Знаешь, на самом деле ветряки крутим мы, когда бегаем на дорожках. Все думают, что ветряки производят электричество и что мы тоже производим электричество, но на самом деле всю энергию обеспечивают водопады, горячие источники и северное сияние.

Девушка выпустила в небо гагару, как будто не слыша