приехали в Москву из своих уделов. Мать, вдова Василия II, жила в Кремле. С Марией Ярославной, очень доброжелательной, спокойной и исключительно богомольной женщиной, у Софьи сложились хорошие отношения. А вот пасынок сразу воспринял «грекиню» в штыки. Иван Молодой, видимо, полагал, что отцу не следовало жениться второй раз, тем более на знатной иностранке со своими обычаями и правилами поведения. При случае он грубил Софье и не оказывал необходимого почтения. Постоянные конфликты привели к тому, что Иван III поспешил женить сына и отдалить его от своего двора.

Хорошо знакомая со строгим византийским церемониалом, Софья с удивлением обнаружила, что великий князь весьма прост в обращении с подданными. Вместе с ними пирует и развлекается тем, что заставляет гостей много пить. С боярами и воеводами часто ездит на охоту, при дворе содержит большие своры и нередко лично интересуется состоянием собак и их дрессировкой.

Постепенно молодая жена выяснила, что ее супруг весьма могущественен, имеет обширные земельные владения и хорошие доходы. Ежегодно он мог класть в казну больше миллиона золотых дукатов. Одни его провинции платили дань шкурками соболей, горностаев и иными мехами, другие поставляли полотно, мясо, мед, зерно, сено, дрова — словом, все необходимое для жизни двора. Страна, с ее хорошими пастбищами, изобиловала крупным и мелким скотом, не было недостатка и в зерне. В некоторых местах, удаленных от торговых путей, скапливались огромные запасы пшеницы, ржи, гречихи, проса, пшена, гороха. Но особенно понравились Софье икра и замечательная рыба: осетры, белуги, стерляди, жирные сельди. Их всегда в изобилии поставляли к великокняжескому столу. В ее стране все это было редкими и очень дорогими деликатесами.

Таким образом, византийская царевна оказалась в богатой и обширной стране с совершенно непривычными климатом, растительностью, дарами земли, а значит, и пищей. Ее окружали люди, говорящие на другом языке, с иными нравами и обычаями. Не успев вступить на московскую землю, она превратилась в жену незнакомого и совсем чужого ей человека и отныне должна была выполнять его волю и жить по законам его державы. Для молодой женщины трудное испытание.

Кроме того, хотя Софья стала государыней для тысячи подданных, но у Ивана III она была второй женой и знала, что у великокняжеского престола уже есть наследник, а ее будущим детям уготованы лишь вторые роли удельных князей. Все это заставляло ее быть не столько супругой и матерью, сколько хитрым и дальновидным политиком.

Женившись на Софье Палеолог, Иван III также оказался в сложном положении. Прежде всего он постарался уладить конфликт с митрополитом Филиппом — предложил иерарху устроить публичный диспут с католиком и постараться его посрамить.

Филипп с радостью принял предложение великого князя, зная, что у папского легата довольно мало церковных книг. Сам он взял с собой на диспут известного своей ученостью книжника Николая Поповича. В итоге католик был посрамлен. Ни на один каверзный вопрос он не сумел дать ответа и лишь повторял: «Нет книг со мной».

Православное духовенство осталось очень довольно прениями, а папскому представителю пришлось забыть о планах объединения церквей. Софья Фоминична предпочла ни во что не вмешиваться, зная о стойкой нелюбви русских людей к католикам.

Только в начале января следующего года посольство, доставившее невесту, отправилось в обратный путь. С собой оно везло подарки и письма новой великой княгини родным и знакомым. В них она просила прислать в Москву самых разных специалистов, чтобы превратить Кремль в кусочек столь любезной ее сердцу Италии.

Пока же тоску по родине скрашивали привезенные в больших сундуках многочисленные книги —-остатки библиотеки византийских императоров, спасенные отцом Софьи.

Среди бесценных книг были труды древнегреческих философов Платона, Аристотеля, Цицерона, сочинения Аристофана и Вергилия, исторические трактаты и многие другие фолианты на греческом, латыни и еврейском языках. Правда, на Руси их могли читать очень немногие, поскольку иностранные языки знали лишь те, кто занимался международными делами.

По приказу великого князя для имущества Софьи Фоминичны отвели подвалы церкви Иоанна Предтечи у Боровицких ворот — в деревянных хоромах из-за частых пожаров хранить что-либо было опасно.

Иван Васильевич вскоре понял, что старый терем его первой жены не слишком подходит для высокородной византийской принцессы. А потому приказал к спальным помещениям пристроить повалушу, большую горницу с красиво расписанными стенами и довольно богатым убранством — коврами, бархатными подушками, массивными подсвечниками. В них она стала принимать посольства из Италии и своих соотечественников-греков. Кроме того, по просьбе Софьи к ее покоям пристроили на высоком подклете светлицу — просторное помещение со множеством окон. Там под ее руководством трудились девушки-мастерицы: ткачихи, вышивальщицы, швеи. Она обучила их особому лицевому шитью, развитому в Византии. Вскоре из-под рук вышивальщиц начали выходить замечательные изделия, похожие на яркие и красочные картины, или портреты святых.

В остальных помещениях великокняжеского терема окна делали маленькими, щелевидными, их закрывали железными ставнями от искр, которые разлетались во время частых пожаров.

Вскоре и самому великому князю потребовалась большая повалуша для приема многочисленных иностранцев, хлынувших на Русь по приглашению Софьи Фоминичны. Затем появилась средняя горница, к которой позже пристроили набережные горницу и сенник — летнее помещение без отопления и земляной присыпки на потолке, столовую-гридню. Все они были деревянными отдельно стоящими сооружениями, соединенными крытыми переходами. Над некоторыми из них возвели крытые галереи-чердаки и высокие крыши с башенками, придававшие всему комплексу весьма причудливый вид.

Но бывшая византийская принцесса мечтала совсем о другом дворце — каменном, в итальянском стиле.

Мини-Италия на Руси

Иван III вскоре понял, что следует не держать жену в подчинении, а самому прислушиваться к ее советам.

Еще в апреле 1472 года начали перестройку главного храма столицы — Успенского собора. Однако уже возведенное здание внезапно рухнуло. Софья Фоминична посоветовала пригласить из Италии опытного архитектора и разобраться в причинах неудачи русских мастеров. В 1475 году в Москву прибыл известный итальянский зодчий Аристотель Фиораванти. Он обнаружил, что собор развалился из-за плохого качества кирпича. Поэтому прежде всего принялись за изготовление хорошего строительного материала.

Аристотель правильно понял стоящую перед ним задачу: возвести храм, в котором сочетались бы черты прежнего символа русской государственности — Успенского собора во Владимире с новейшими образцами западноевропейской архитектуры. В итоге созданный им в Кремле Успенский собор поразил современников своим «величеством, высотою, светлостью, звонкостью и пространством». Внешне он повторял владимирский образец, а внутри был похож на светские палаты — без тяжелых хоров и низких сводов. Четыре круглые колонны поддерживали высокие тонкие кирпичные перекрытия.

Новый Успенский собор вскоре превратился в место проведения самых важных в стране