– Наверное. Но я такая, какая есть. И я пришла в ужас, когда на телевидение попали ролики о казни Саддама Хусейна. Это не было случайно. Расправу организовала Америка. За палачами стояли Пентагон, ЦРУ, Белый дом и Буш-младший, расквитавшийся с врагом своего папочки. Нам дали понять, что неугодных будут не просто казнить, а подвергать унижениям и пыткам. – Марго посмотрела Нолину в глаза. – Ты не веришь в голос крови, насмехаешься над моей привязанностью к России. Напрасно. Знаешь, после того как Хусейна столкнули в люк, я посмотрела фильм о войне. Там были кадры, где гитлеровцы вешали русских партизан и французских маки. Фашисты откровенно красовались перед камерой, убежденные в своей безнаказанности. Кто дал им право карать и миловать? Я не хочу, чтобы подобное повторилось, вот и все. Теперь ты понимаешь?

– Звучит искренне, но сумбурно, – сказал Нолин. – Переизбыток эмоций.

– Я женщина, ты не забыл?

Нолин помнил. Рядом действительно находилась женщина. Но чего она добивается на самом деле? Не была ли антиамериканская лекция пустопорожней болтовней, отвлекающей внимание от главного? Чем еще могла обезопасить себя Марго, буквально пойманная за руку при попытке убить Нолина?

Он задумчиво посмотрел на ее грудь и хмыкнул:

– Забудешь такое, как же!

– А раз я женщина, – продолжала прильнувшая к нему Марго, – то мне присуща не только эмоциональность, но и любопытство.

– Логично. И что из этого следует?

– Я попросила Кабира разобрать зажигалку. Знаешь, что спрятано внутри корпуса?

– А ты как думаешь? – ответил вопросом на вопрос Нолин.

– Знаешь, раз набросился на меня, как дикий зверь.

– Угадала.

Марго сделалась похожей на девочку, слушающую страшную сказку:

– В игле яд или наркотик?

– Можем проверить, – сказал Нолин.

– Как?

– Очень просто. На тебе.

– И это благодарность за мою откровенность?

– Полагаю, благодарность ты получила авансом, мон шер.

Марго задохнулась от негодования:

– Ты… ты…

– Я имею в виду мое дружеское расположение, – не замедлил объясниться Нолин. – Не более того.

Отшучиваясь, он обдумывал ситуацию. Дождь не прекратился, но шквал унесся куда-то далеко, гром прекратился, и было слышно, как за стенами перемещаются обитатели пансиона. Ничего похожего на решительный топот ног мужчин, явившихся арестовать преступника. Хотя это было бы сейчас нерационально. Если Нолина схватят с чудо-зажигалкой, у полиции не будет поводов обвинить его в каком-либо конкретном преступлении. Другое дело, если они дождутся удобного момента, вернее, организуют таковой. Дело коварное, но нехитрое. Убить ядом случайного бродягу, а Нолина в присутствии свидетелей арестовать в нескольких шагах от преступления. С зажигалкой, хранящей отпечатки его пальцев.

Это если он прихватит коварную вещицу с собой. Не для того ли Марго пришла в номер? Ей могли заплатить значительно больше, чем она сказала. Заплатить именно за передачу зажигалки из рук в руки. Что из этого следует? Провокация готовится в пансионе?

– Ты меня совсем не слушаешь, – обиженно протянула Марго.

– Слушаю, – сказал Нолин.

Он беззастенчиво врал. Поглощенный просчетами своих и чужих действий, он даже не видел Марго, не говоря уже о том, чтобы внимать ей. Кажется, она воспользовалась паузой, чтобы завести свою парижскую шарманку, исполняющую песню «Русские березы». Нолину было не до берез и не до эротики. Наспех придумав какой-то неуклюжий комплимент, он заявил, что хочет принять душ, сунул в рот тонкую сигару, прихватил брюки, зажигалку и уединился в ванной комнате. Вывинтить из зажигалки шприц с ампулой было делом одной минуты. Еще меньше времени понадобилось для того, чтобы спустить это добро в унитаз. Потом, облившись теплой водой, Нолин вернулся в комнату и не без облегчения обнаружил исчезновение Марго.

Она решила не продолжать ни грешить, ни каяться. И, что еще более примечательно, не стала выяснять, почему Нолин предпочел воспользоваться чужой зажигалкой, а не своей собственной.

Что ж, события покажут, каковы были истинные мотивы хозяйки «Ebony & Ivory». Факт передачи зажигалки, несомненно, известен противнику. Либо Марго доложила, либо это подтвердила прослушивающая аппаратура, которая, вне всякого сомнения, установлена в комнате. Искать «жучки» Нолин не стал, понимая, что уничтожение одних повлечет за собой появление новых. Кроме того, он ведь был беспечным гулякой, относящимся к порученному делу спустя рукава. Не оригинальная, но выигрышная роль. Одна из сотни в репертуаре профессионального разведчика.

К ужину собрались все сотрудники фирмы, разумеется, за исключением Виткова и Каморниковой. Марго, заметив Нолина, не пожелала ему приятного аппетита и задрала голову до такой степени, что едва не коснулась затылком позвоночника. Это было тем более обидно, что Нолин появился в холле не только в костюме, но и при галстуке.

Заглянув в столовую, он развернулся на сто восемьдесят градусов и приблизился к стойке.

– Добрый вечер, – сказал он.

– Бон суар, – процедила Марго.

– Ты сердишься?

– Обращайтесь ко мне на «вы», пожалуйста.

Ее русский язык сделался кошмарным.

– Я в чем-то провинился? – тихо спросил Нолин.

– Ты бросил меня, как последнюю…

Марго осеклась, но не нужно было обладать даром ясновидения, чтобы угадать недосказанное.

– Ты непоследовательна, – примирительно улыбнулся Нолин. – Предлагаешь перейти на «вы», а сама «тыкаешь».

Смерив его ледяным взглядом, Марго отчеканила:

– Пожалуйте ужинать. Извините, у меня масса дел.

Нолин удержал ее за руку:

– Что с тобой?

Оглядевшись по сторонам, Марго вырвала руку, упала грудью на стойку и быстро прошептала по-французски:

– Прекрати меня компрометировать перед прислугой. Если уж ты решил, что вправе обращаться со мной, как со шлюхой, то об этом не обязательно знать посторонним. – Марго ударила кулачком по полированному дереву. – Ты обошелся со мной беспардонно, Юрий! Это неслыханно!

– Вот уж не подозревал, что мужская чистоплотность может оскорбить даму, – признался Нолин.

– Ты просто спрятался от меня, чтобы избавиться от зажигалки. Куда ты ее дел? – Почувствовав, что ее голос срывается, Марго заставила себя понизить тон. – Бросил в вентиляционный колодец? В канализацию? Учти, если труба засорится, я обяжу тебя оплатить ремонт.

– Никаких поблажек?

– Ни малейших.