Центральный вокзал – последний, самый нижний из подземных этажей этой Москвы. Выше – девять уровней – казармы. Восемь часов в день приехавшие будут проводить здесь. Еще около часа в день – на самом верхнем, десятом, уровне – в столовых. Контрактников будут вполне сносно кормить, на койке будет свежее белье, в санузле – мыло и горячая вода.

Пятнадцать часов в день – каждый день – они будут работать в самом опасном городе планеты.

Сначала в Москву потянулись ко всему умеющие приспособиться узбеки и таджики. Потом махнувшие на все рукой мужички из славянских сел и моногородов. Мало кто возвращался, но деньги шли регулярно. По истечении контракта.

Москва, как и в прежние времена, пожирала людей, изменилось лишь то, что теперь она за это исправно платила. Со временем появились и такие, как Антон, – свободные торговцы.

Транснациональные компании зарабатывали миллионы на московском туризме, не обходилось и без сувениров. Но когда речь шла об артефактах, большим парням приходилось отойти в сторону. Падшие продавали этот товар только по системе из рук в руки. Продукт штучный, дорогой, но всегда востребованный.

Оберегам не нужна была ни реклама, ни торговые сети. Артефакты. Обычно камни, редко украшения – браслеты, кольца, броши, часто – часы или коммуникаторы. Слабые дешевые, рассчитанные на часы, на дни, почти не покидают пределы Периметра. Дорогие долгоиграющие – вывозятся и через хаб разлетаются по всему миру.

Купить можно двумя путями – либо получить предложение от падшего, либо обратиться к торговцу. Такому, как Антон.

Артефакты, обереги исполняют желания. Слабенькие – «ведьмины слезы», «черный янтарь», синие и красные «крабы» – на вид почти что бижутерия, только к хозяину такой безделушки перестают цепляться все мелкие болячки, его не обрызгает грязью несущийся мимо грузовик, не уволят из-за сокращения… Безвредные игрушки, и цена на них – высока, но не запредельна. «Крабика» можно и на движок грузовика поставить. Год как минимум даже не заглохнет ни разу, какого бы года не был агрегат. Артефакты вообще с техникой лучше работали, чем с людьми, дольше заряд свой отдавали. По слухам, у доброй половины водил Питера пусть и дешевка, но что-то на машине было. Чтобы тормоза лучше работали, чтобы кривая вывезла…

Антон, кроме подарка для Лены – «ведьминой слезы» с первой ходки, больше в дом ничего не привозил. Тот, кто общался с падшими, не мог поступить иначе. Была бы его воля, он бы и «слезу» отобрал, но Ленке нравилось.

Были артефакты и специализированные. Как правило, те, что помощнее. «Волчий камень» лучше любого стимулятора – и никакого последействия: от недели до двух – не ешь, не спишь, а сил хоть отбавляй. Говорят, комитетчики заказывали, сильно интересовались, только так и не решились на серьезные покупки – непонятно, как к делу приспособить, – хранить артефакт невозможно, через месяц от него толку как от обычного булыжника, а когда понадобится, по-быстрому артефакт у падших не купить. Антон слышал, что есть и подсевшие на «волчий» – закупают один за другим.

«Каменные свечи» – темно-серые цилиндры, по виду действительно напоминающие стеариновые свечи немного непривычного цвета. И тоже горят. Правда, на самих «свечах» процесс горения сказывается специфически – уменьшаются мал-помалу, пока не сойдут на нет – ни дыма, ни света, ни запаха. А вот тот, кому повезет оказаться рядом, засыпает и будет спать до тех пор, пока свечи не выгорят… Затушить «каменную свечку» практически невозможно. Эксперты считали, что процесса горения как такового в данном случае нет, просто огонь активирует механизм «свечи», и дальше она действует как полностью замкнутая система, если только не считать того, что в радиусе нескольких метров любое человеческое существо засыпало.

Никаких последствий после пробуждения – бесценная вещь для тех, кто страдает бессонницей. Вероятно, просто совпадение, но сразу, после того как на рынок поступили первые «свечи», увеличилось количество смертей из разряда «заснул за рулем». Что-то доказать можно было, только если найти все еще горящую «свечу». А если она догорела до конца – никаких следов… Обычно «свечи» хранили свой заряд несколько месяцев, и, чем ближе к концу этого срока их активировали, тем быстрее они сгорали.

Артефакты – лечат, спасают тех, кого уже нельзя спасти. Хранят, берегут… Убивают. Темные артефакты – редкий товар, но покупают и такие. Антон привозил несколько. Был такой заказ, и Антон не отказал – репутация ходока дороже, хотя знал, что везет и как это будет использовано. Пуля дешевле, но только артефакт гарантирует – никто никогда не узнает заказчика нежданной смерти. Или не смерти – бывают у клиентов желания и похуже.

Было бы логично обыскивать торговцев – мало ли что привезут. Власти Центральной республики так и сделали. Через час после первой проверки на свет была явлена «черная флешка». Тонкая пластинка из чего-то похожего на черный пластик, идеально подходящая к любому компьютерному разъему, потому как в момент контакта легко меняла форму, чтобы соответствовать гнезду.

Стоило «флешке» подключиться к одному из компьютеров Управления статистики Центральной Республики, как все данные всех компьютеров сети были уничтожены. Не было никаких вирусных атак, сбоев системы, и мониторы не мигали, просто только что данные были, а вот их нет.

Власти Республики оказались понятливыми, что, впрочем, не вернуло им бесценной информации. Зато и новых атак больше не было. В течение недели после инцидента на рынке появилось еще две уже разряженные «черные флешки», кто стал еще одним объектом атаки, так и осталось неизвестно, ходоков продолжали «вести», но ни правительственным, ни корпоративным службам больше рисковать не хотелось. Падшие, в свою очередь, больше заряженных «флешек» миру не являли.

Нападения на ходоков были – всегда неудачные и почти всегда с летальным исходом для нападавших. Всяко случалось – и родных брали в заложники, и ходоков пытались подкупить, запугать. Зависимость была простая – пока ходок честно выполняет свою работу, с ним ничего случиться не может. До ходки или после – неважно. Неприятности у ходока могут случаться только в Москве.

Торговцы, тысячи отчаянных и предельно осторожных счастливчиков, коллекционирующих десятки ходок, и неудачники, гибнущие, сделав два шага от Периметра, – в основном из России, но, чем дольше шла торговля, тем больше появлялось пришлых, но всегда владеющих русским. Падшие разговаривают только на русском. По крайней мере никто не слышал от них другого языка.

После торговцев в город потянулись люди особенные. Те, кому нужно было исчезнуть, переждать. Те, кто думал, что за пределами Периметра шансов выжить было меньше, чем в нем. Они ошибались: исчезнуть здесь можно было, переждать – нет.

Туристы поехали в Москву почти сразу за торговцами. Москва могла все. По очень высоким ценам. Иногда казалось, что так было всегда.

Теперь уже никто не решился бы бомбить Москву – слишком много бизнес-интересов. В Москву – туристы, «яйка, млеко», презервативы – все, что нужно темному городу. Из нее – деньги и артефакты. Отдельный бизнес – контрактники. Прошли времена, когда вся надежда была лишь на тех, кто мог доехать до одного из московских вокзалов и надеть красную робу. Рекрутинговые агентства широким гребнем прочесывали глубинку, исправно поставляя падшим рабочую силу.