— Тебе здесь не нравится, верно? — вдруг спрашивает Таня.

— С чего ты это взяла?

— По скривленному лицу.

— Тебе показалось. Конечно, это не отдых на берегу моря на шезлонге, но вполне себе сойдет.

— А можно еще вопрос, но он нескромный.

— Ну наконец-то, давай, — смеясь произношу я.

— Когда мы завтракали, я увидела в твоем телефоне… статью «горшочные дела». А зачем это сейчас? Ведь Маше всего семь месяцев?

— Забавно, я не говорил тебе сколько ей месяцев.

— Говорил.

— Не говорил! — хотя я уже сам сомневаюсь в сказанном. Черт! — Ну допустим говорил и что? Я буду приучать ее к горшку, как только мы вернемся в город. Только не надо говорить, что это рано. Моя мама приучала меня с пеленок, дабы не стирать их в ледяной воде. И знаешь, мне нравится ее подход. А вот эти пятилетние дети, не знающие что такое горшок и носящие памперс до школы-не для меня. И дело не в отсутствии теплой воды или финансовой возможности, я считаю так правильно. Если уж случилось, что я папа, то я буду если не лучшим, то по крайней мере хорошим отцом.

— Интересное заявление.

— Я вообще весь интересный, да, Машка?

— Дядя, принеси песочек вон с той кучи, — дергает меня за руку ребенок лет семи.

— Какой кучи? Девочка, ты о чем?

— Тут недалеко, — указывает рукой на лес.

— Во-первых, девочка, к взрослым обращаются на вы, во-вторых, когда просят, говорят пожалуйста, в-третьих, зачем тебе песок?

— Нужен! — топая ногой произносит засранка. — Я хочу брата в него закопать.

— На берегу есть прекрасные камушки. Закопай его в гальку. Это очень полезно-стоунтерапия.

Раз секунда, два, три… и тут вместо стоунтерапии начинается самый настоящий стон. Пронзительный и настолько громкий, что кажется сейчас лопнут барабанные перепонки. И по закону жанра тут как тут подбегает родительница. Правда, тут есть оговорка, в данном случае это бабушка. И к несчастью, ей оказалась Ирина… А дальше случилось то, чего я меньше всего ожидал-Таня встала на мою сторону и сцепилась в словесную битву с трупердой. Сложно назвать победителя, но Бдушкина была на высоте. Маша разрывается от плача, Таня красная от возмущения садится ко мне на покрывало и тяжело дышит.

— Ты была бесподобна, — смеясь произношу я. — Пойду-ка я кое-кого успокою. И ты давай выдыхай.

Поднимаюсь вместе с Машей с покрывала и иду в сторону леса. Малая кричит, что есть сил, не переставая. И ведь точно сухая и не голодная.

— Машка, забудь крикливую труперду и прекрати так заливаться плачем. Обещаю, что ее ты больше не увидишь. Но если вырастешь такой же как та девка, я на тебя лично натравлю такую бабку, ты меня поняла?

Самое удивительное, что Маша как будто в действительности услышала меня и перестала заливаться плачем.

— Да ты у меня умняшка, оказывается. Давай подурачимся что ли, — произношу я, глядя Машке в глаза и начинаю корчить рожицы, словно мне пять лет.

Смешно похоже не только мне, но и Маше, которая из плаксы в миг превратилась в улыбашку. А еще незаметно для себя понял, что за нами наблюдают, и нет, это слава Богу не Ирина строит планы мести, а всего лишь прислонившаяся к дереву Таня.

— Танька, а хочешь на место Машки?

— Это куда, в памперс или к тебе на ручки? — медленно подходя к нам, интересуется Таня.

— Мне одного памперса хватит, конечно, второе.

— На ручки не получится, у кого-то болят спина и колени, да, булочка, — хватая Машу за пальчики констатирует Таня. — Пойдемте обратно, мне кажется скоро пойдет дождь, а пока можно посидеть на берегу.

— Ну пошли.

Сколько бы я не уламывал Бдушкину, затащить ее в воду не получалось, собственно, как и снять платье, и предстать передо мной в купальнике. Мне она тоже категорически запрещала входить в воду. Но было бы странно, если бы я это не сделал. В итоге плюхнулся в воду один. Удивительно, но темно-желтой водицей я не побрезговал, более того, поплыл аки матерый пловец. Изредка оборачивался к Тане, ловя ее реакцию на мой заплыв, но эта зараза даже не обращала на меня внимания, а только лишь играла с Машей. Ладно, фиг с тобой, все равно скоро сама по мне слюни будет пускать. Сам не заметил, как заплыл на приличное расстояние. Это ж сколько мне надо плыть обратно? Но во всем этом есть некая изюминка, издалека вижу, что Таня уже стоит у берега и машет мне руками, зазывая обратно. Кажется, она даже злится. Или волнуется? О-ля-ля, ну наконец-то. Плыву медленно к берегу, оглядываясь по сторонам. Труперда с внучкой умотала, еще пару дедков с удочками тоже, и на пляже мы одни. Красота. Да простит меня Всевышний за мою шалость, но такую возможность я не могу упустить даже в свои тридцать восемь. Проплыв еще немного к берегу, дабы облегчить Тане задачу, резко остановился и издал театральный вопль, а потом стал медленно «тонуть». Сбылась мечта идиота, ибо, имитируя утопление, выплывая головой наружу и обратно в воду, краем глаза я все же высмотрел рвущуюся ко мне Бдушкину. Она-таки скинула с себя белое платье и кинулась в воду. Хорошо, что Тиму сюда не взял, этот бы первый ко мне приплыл, и Танька бы не полезла меня спасать.

Имитировать такие движения оказалось сложно и вот когда она наконец до меня доплыла, я-таки выдохнул и не смог сдержать победной улыбки.

— Все хорошо, Танечка, я пошутил.

— Ты… ты… ты просто придурок! — не знаю откуда у нее взялись силы, особенно учитывая тот факт, что доплыла она до меня очень быстро, но следующим Таниным движением был всплеск воды в мою сторону.

— Тань, ну прости, зато ты открыла купальный сезон.

— Ты идиот! Нельзя купаться до наступления седьмого июля!

— Ох ты ж Боже мой, а что так? — еле сдерживая смех, произношу я, ровняясь с Таней.

Та не отвечает, а только сильнее гребет к берегу, бубня себе что-то под нос.

— Ну, Таня, — словно ребенок ною я, хватая ее за ногу, когда мы подплываем к берегу.

— Отстань от меня!

— А пяточки у тебя тоже очень даже ничего, хочешь все-таки поцелую?

— По старым поверьям считается, что в ночь перед Иваном Купалой просыпается вся нечисть и тот, кто решит искупаться в водоеме, может стать ее жертвой. Поздравляю, жертвой ты не стал, но голову тебе кто-то отбил.

— Точно, а я и забыл, сегодня у нас типа интересная ночка. Через костер будем прыгать?

— Смотри опахало не сожги.

— Твоими молитвами, Танюшечка, твоими молитвами.

— Слышишь? — приподнимается Таня из воды, демонстрируя купленный мною купальник. Ты ж моя прелесть, все там на месте и с размером как угадал.

— Что? — интересуюсь я, а самому откровенно все равно, что она там услыхала.