— Ну как? — интересуется с улыбкой и горящими глазами Таня.

— Супер. Чую депиляцию проводить не надо после огненной лавы.

— Не бойся. Будешь прыгать?

— А давай вместе, — вдруг сам предложил я.

— Ну давай. Желание не забудь загадать.

— Обязательно.

Беру Таню за руку и подавляя в себе всякий страх, мы вдвоем бежим к огню и таки прыгаем через него, держась крепко за руки.

— Ну круто же, — так по-детски произносит Таня, поправляя назад распущенные волосы.

— Да, есть такое. Сам не ожидал.

— Желание загадал?

— Загадал.

— Давай посидим у костра. Это тоже хорошее дело. Дух очищает.

— Ну-ну.

Это только на утро я узнаю, к чему по поверьям приводят прыжки через огонь вдвоем. Но вот парадокс в том, что в результате-то предложил я это сам.

— А тебе здесь нравится, Тань? — смотря на огонь интересуюсь я. — Я имею в виду именно это место.

— Вполне. Я люблю природу. Слышишь? — настораживается Таня.

— Опять домовой? — не могу не поддеть я.

— Затишье. Сейчас дождь пойдет.

— Чушь не неси.

— Хорошо, не буду. Но он точно пойдет, — ну как так-то, опять все сбывается.

— Подумаешь, дождь. Тань, а знаешь чего я сейчас хочу?

— Спать? Лично я очень хочу. Это все воздух. Он так действует.

— Ты сейчас притворяешься или реально тупишь?

— Ни то, и ни другое. Что не так?

— Да ничего, — ну какая же бестолочь, это последняя мысль, пронесшаяся в моей голове, перед тем как я притянул Таню к себе и буквально прилип к ее губам.

Что самое удивительное Таня сама обхватывает меня за шею и ведь не сопротивляется, нахалка такая, а очень охотно включается в поцелуй. Кажется, даже не хочет меня отпускать. Только вот незадача-на нас действительно падают капли дождя. Отрываться от нее совершенно не хочется, но понимаю, что дождь реально начинает входить в свои права. Нехотя убираю Танины руки и отстраняюсь от нее, смотря на то, как под крупными каплями дождя наша одежда в миг становится мокрой.

— Ну все, накрылся романтик, — смеюсь я, хватая Таня за руку.

Подгоняю ее к дому, что есть сил, а вот Таня в отличие от меня как-то неохотно передвигает конечностями. Когда мы наконец-таки забегаем в дом, я тут же принимаюсь стягивать с себя мокрую футболку, а Таня стоит как примороженная. Красивая, с просвечивающимся от дождя платьем и распущенными влажными волосами, но абсолютно примороженная.

— Чего стоишь? Переодевайся. Я же тебе одежду купил. Или ты только белое платье успела рассмотреть?

— Все успела, — берет пакет со стула и выбегает из кухни.

Переоделся в сухую одежду и пошел в комнату, где Таня уже в абсолютно сухом платье, купленным мною, застилает новой простынею диван.

— Надо спать. Давно уже пора. И не говори, пожалуйста, ничего.

— А ты так собралась спать? В платье?

— Да. С такой постелью-это нормально. Не сорочку же надевать. Спокойной ночи, — юркает под одеяло, не смотря в мою сторону.

Ну зашибись, что за птица-обломинго?! Ненадолго отстав от Тани, выключаю свет и так же в одежде ложусь на диван, накрываясь пледом. А счастье было так возможно…

Проснулся вновь резко, как будто кто-то дал под дых. Вскакиваю с дивана, на котором, как и предполагалось пусто. Неужели снова ушла в сарай? Ну, Бдушкина. Подхожу к окну и застываю. Я всякое мог ожидать увидеть, но такое-нет…

Тру руками лицо, чтобы окончательно понять, не привиделась ли мне обнаженная Таня. Но нет-правда. Черти что творится, Бдушкина реально ходит голая по траве. Наклоняется и протирает тело росой. Очуметь. Хотя мне чего жаловаться-то? Хоть так посмотрю, раз по-другому не получается. Но будем надеяться, что это только вопрос времени. Фигура сзади высший класс, только чего ж ты ко мне все булками, Татьяна?

— Повернись передом, не стыдись, цветочек длинноволосый.

Черт, мне что пятнадцать лет?! Какого лешего я пытаюсь ее рассмотреть, словно впервые вижу обнаженное тело?! Так засмотрелся на Таню, что не сразу сообразил, что рядом плачет Маша. Неужели обмочилась раньше времени?

Беру на руки малую и проверяю памперс, но нет, тот сухой. А вот Машка все равно хнычет, несмотря на мои укачивания.

— Отдай ее мне, я успокою, — слышу позади Танин голос, от которого я как ненормальный вздрагиваю. — А ты иди походи по траве и лицо обмой росой, — кладет мне руку на плечо и немного поглаживает. — Это полезно. Может не заболеешь.

— Тань, ты вообще нормальная?! Так нельзя подкрадываться! Еще и вечно каркаешь. Заболею, блин. Достала!

— Прости, — поворачиваюсь к ней и замечаю в ее руке какие-то травы. И нет, Таня уже не голая, а в белой хлопковой сорочке. — Иди, — с улыбкой произносит она.

— Ты точно ведьма.

— Нет, — усмехаясь произносит она, положив травы на стол. И берет из моих рук Машу. — Не ведьма. Я уложу ее, иди.

Ну точно приворожила меня. Я как завороженный иду на улицу без обуви и ступаю на мокрую траву. Умываться ею не стал. Ну это ж совсем маразм какой-то. Когда вернулся в дом, Маша уже тихо посапывала в кроватке, а Таня спокойно спит себе на диване. Нет, ну это как вообще понимать? Погуляла голой по траве, возбудила и дальше продолжила спать. Супер!

— Ложись спать, Паша. Рано еще.

— Так ты не спишь? — ложусь рядом с ней. — А давай займемся более приятными вещами, — кладу руку ей на талию, но она тут же дает мне по руке.

— Спи.

Сказала, как отрезала. Только сон мне совершенно не шел, а вот Бдушкина действительно заснула, о чем свидетельствовало ее мирное посапывание. В итоге взял телефон и начал читать о Танином сумасшествии, а именно о том, что она делала. Как оказалось, такие ненормальные, которые голыми обмываются росой-это не дикость, а реально существующая вещь. Более того, собирать траву и прыгать через костры-вообще норма. Во всем этом меня уже мало что смущало, за исключением того факта, что прыгать мужчине с женщиной через костер с соединенными руками, чревато последствиями в виде крепкой совместной жизни… Ну что сказать-круто. Не хватает еще всерьез влюбиться в Бдушкину. Отгоняя от себя эту мысль, так и заснул под монотонное Танино сопение.

* * *

Смотрю на часы-десять утра, а Меркулов спит как убитый. Ну что за наказание? Травы заварить заварила, а вовремя не дала. Просто дура! Когда уже научусь делать все вовремя? Сажусь на диван и прикладываю руку к Пашиному лбу. Горячущий, хоть яичницу на лбу жарь. И вроде такой крепкий мужик, а сейчас напоминает скорее ребенка. Особенно по скрученной позе. Его определенно знобит, о чем говорит натянутая на пол-лица простыня. Встаю с дивана, направляюсь к старинному шкафу и достаю оттуда одеяло, чтобы накрыть им Пашу. Подхожу к кроватке и беру на руки тихо спящую Машу.