— Энджи, как вы можете говорить подобную глупость?

— Влюбиться в меня — глупость? Спасибо за комплимент.

— Вы хотите услышать о безумной и внезапной страсти? Ваша красота и ваши деньги парализуют меня, но я дорожу своим достоинством.

— Как ценен полностью откровенный мужчина! — сказала она нежно.

Я был на правильном пути. Я нащупал нить, правильный тон, и у меня появилась надежда. Такой честный человек, как я, был неоспоримым благом как для женщины, так и для общества. Поразмыслив несколько секунд, я решил, что будет полезно показать свою суровую и властную сторону. Такой ласковый мачо. Это было то, что нужно.

— Вы прекрасны. Хуже того, вы опасны. Кто же осмелится рассказывать вам сказки? Перед вашим умом любой обманщик сразу же выдаст себя.

— Вы полагаете? — сказала она, явно польщенная моими словами, — Не считаю себя такой уж умной… Если бы это было так, я меньше страдала бы в прошлом. Увы! Я слишком часто верила разного рода похвалам.

Я покачал головой, показывая затруднение. Я уже исчерпал все мои запасы комплиментов. И тут Энджи начала задавать мне прямые вопросы, попадая точно в цель.

— Вы действительно хотели бы остаться в Калифорнии?

— В Калифорнии или на восточном побережье. Разницы нет. Но не надо больше думать об этом, Энджи. Я принял приглашение Роя не для того, чтобы найти работу, а в Лас-Вегас прилетел вовсе не за тем, чтобы уговорить владелицу компании нанять меня. Не будем портить эти минуты удовольствия.

— Рой говорил мне о ваших дипломах, о вас…

Я решил пойти на риск и сказал:

— Может быть, сменим тему?

Постоянно расспрашивая меня, Энджи ужасно затягивала ужин. Люди, которые пришли вместе с нами, уже покинули ресторан, а те, кому пришлось ждать на террасе, вошли в зал и расселись за вновь накрытые столы.

— У вас во Франции осталась семья, — продолжила она — Дядя, не правда ли?

Кэти, видно, рассказала ей мои истории. Надо было придумывать дальше.

— Да. Если он не проиграет однажды все деньги в Монте-Карло, я унаследую от него приличное состояние.

— Расскажите о вашей матери. Если я правильно поняла, у ее родителей в Германии были заводы, не так ли?

Рой хорошо ее проинформировал. Я сделал небольшой жест, который казался мне непринужденным и элегантным.

— С этим все кончено. Не стоит ворошить пепел прошлого. Эти заводы были стерты с лица земли американцами. Такова история.

— Вы часто ездите в Германию?

— Нет. Вообще не езжу

— И вам никогда не хотелось докопаться до ваших немецких корней? — спросила она почти с раздражением.

— Нет. Я избегаю тех, кто выжил, людей из поколения моей матери. Они говорят только о войне… Это очень скучно.

У войны была покладистая спина. Она была полезна, эта война. Кто посмеет поставить под сомнение результаты бомбардировок? Я слегка подправил историю:

— Замок родителей моей матери в конце войны представлял собой лишь груду развалин. И чем меньше мне об этом напоминают, тем лучше я себя чувствую.

— Эрик, это несправедливо, не отрекайтесь от них. Они не виноваты в жестокости истории.

— Да вовсе и не отрекаюсь. Доказательством этому служит то, что я о них говорю.

Как мне надоело анализировать состояние моей души и импровизировать в зависимости от необходимости каждого момента! Ужин закончился. А не свить ли мне венок из водорослей и не надеть ли его на шею? Мне уже надоели этот шикарный ресторан, эта невозмутимая гейша, мне надоела Энджи, ее экспресс-анализы и определения.

— Рой, должно быть, рассказал вам… мой первый брак был неудачным, а второй обернулся драмой. Вы знаете об этом?

Я подавил тяжелый вздох. Теперь начнем копаться в ее прошлом. Я не попался в ловушку:

— Рой был занят турниром, а я не любопытен. Единственное, в чем я убежден относительно вас, так это в том, что вы великолепны!

И осторожно добавил:

— Мне очень жаль, что вам пришлось страдать, каковы бы ни были причины этого. В любом случае, грустны вы или нет, вы просто обворожительны.

Она поигрывала своим бриллиантовым колье. Оно было не слишком широким, не слишком длинным, всего лишь нитка на шее, пустячок, от которого заплакал бы от волнения ювелир в моем квартале. Был один такой на моей улице, он продавал цепочки легкие, как перышко, и кольца с малюсенькими бриллиантами. Энджи откинула голову назад, потом встала. Она вся дрожала внутри своей раковины, она хотела меня. Она желала меня, я чувствовал ее желание овладеть мной. Но в этом призыве не было ничего примитивного. Было что-то другое, но что?

— Ради сегодняшнего вечера я сделала над собой усилие. С некоторых пор я не интересуюсь людьми, выходами в свет, одеждой. Ах, да, чуть не забыла. Не обижайтесь, маленькое уточнение: у вас, случаем, нет гомосексуальных наклонностей?

— Я бы уже давно «наклонился». У меня также нет билета КП и я серонегативен.

— Что такое КП?

— Коммунистическая партия. Ее здесь продолжают недолюбливать, это вполне нормально. Проблемы между Востоком и Западом еще существуют.

— Я вычеркнула все это из своей жизни. У меня совсем другие интересы. А почему вы сказали, что вы серонегативны?

— Потому что это правда. У меня и справка есть.

— Вы посчитали необходимым пройти осмотр?

— Это часть моей жизни.

— Правда? — сказала она. — А остались бы вы в США, если бы вам предложили здесь должность, равнозначную той, что вы занимаете во Франции?

— Та должность, что я занимаю во Франции, вовсе не подарок. Естественно, остался бы! Но я знаю все трудности в достижении этого. Для среднего инженера-химика получить право на жительство практически невозможно. Я ведь не будущий нобелевский лауреат.

— Расскажите, Эрик, что вы умеете делать.

— Я хороший организатор, менеджер, хорошо знаком с международными рынками. Я мог бы быть хорошим советником по инвестициям в Европу.

Моя скромность была по достоинству оценена.

— Все ясно, — сказала она. — А если бы вы каким-то чудом узнали, что любое американское предприятие при взгляде изнутри полностью отличается от того, что представляют себе европейцы. Мне кажется, вы смогли бы адаптироваться.

— Я упорен и послушен, когда необходимо чему-то учиться… За несколько месяцев я мог бы сформировать команду и начать изучение рынков… Европейцы одновременно вдохновлены и испуганы 1992 годом. Но задолго до этого я мог указать места, благоприятные для размещения новых заводов.

— Благодарю вас за точность, — сказала она.

А затем добавила:

— Если я выйду за вас замуж, вы сможете легко получить вид на жительство, эту грин-карту.