Вдыхание выхлопных газов автомобиля – один из самых популярных в мире способов самоубийства.

В Австралии, например, это второй по распространенности метод, с помощью которого индивидуумы сводят счеты с жизнью. Смерть наступает, поскольку способность крови переносить кислород из легких блокируется, когда угарный газ из выхлопной трубы формирует в крови карбоксигемоглобин, занимающий место обычного оксигемоглобина.

Отравление угарным газом объясняет смерть Паулоса Кратидеса («Случай с переводчиком»), и, вероятно, оно же привело к гибели доктора Рея Эрнеста и миссис Эмберли в «Москательщике на покое». Два любовника умерли, вдохнув угольный газ, вещество, знаменитое тем, что в нем много оксида углерода (угарного газа). Все это вполне соответствует фактам: только за 1955 год, до того как Британия перешла с угольного газа на природный, от отравления первым погибло почти девятьсот человек. К несчастью, Холмса уже не было рядом, чтобы определить, какое количество этих смертей было на самом деле случайным.

Мы упомянули использование отравленных стрелок в «Знаке четырех» и в рассказе «Вампир в Суссексе» (с. 161), но какой именно яд был на них? И существует ли на самом деле субстанция с подобными смертоносными свойствами? Ватсон предполагает (корректно), что «Смерть наступила в результате действия какого-то сильного алкалоида растительного происхождения… наподобие стрихнина, вызывающего столбняк [имеется в виду мускульный спазм]», но это все, что он может сказать.

Мы не знаем, каким именно смертоносным ядом Тонга смазывал свои дротики (шипы). Индейцыгуарани в Южной Америке, самые известные пользователи духовых трубок, пускают в ход пасту (обычно именуемую кураре), изготовленную из нескольких ингредиентов, в числе которых змеиный яд. Попадая в кровь млекопитающего, яд может привести к смерти, поскольку ослабляет скелетную мускулатуру в достаточной степени, чтобы прекратилось дыхание. Однако у жертвы, в которую попал дротик в «Знаке четырех», были мускулы «сведенные, сильнейшей судорогой… это не простое трупное окоченение», что позволяет нам исключить из числа «подозреваемых» стрелы, намазанные кураре. В число наиболее вероятных альтернатив включают яды растительного происхождения вроде строфантина (он же оуабэйн, который используют на стрелах в Африке) или пикротоксина; они оба вызывают спазм и возможную смерть от сердечного приступа.

Как в случае с медузой и во многих других, Конан Дойл не всегда аккуратен в своих научных утверждениях, особенно в поздних рассказах. «Дьяволова нога» может служить хорошим примером: горящий Radix pedis diabolic, или «корень дьяволова нога», испускает дым, стимулирующий «центры мозга, которые управляют эмоцией страха», и результатом становится «безумие или смерть». Когда Холмсу рассказывают об этом корне, он признается, что никогда о таком не слышал. И в этом случае он может быть уверен, что его невежество вовсе не является показателем низкого профессионализма, – единственный в Европе образец Radix pedis diabolic находился в лаборатории в Будапеште – или, как может добавить более точный собеседник, в воображении Конан Дойла.

Впервой главе мы видели, что Холмс не использует слово «психология» и не упоминает ту потрясающую работу, которая в то время шла в рамках этой только что родившейся дисциплины в Европе и США. И все же даже сегодня имя Шерлок Холмс возникает в дискуссиях, посвященных криминалистической психологии, особенно в таком противоречивом деле, как профилирование, составление психологического портрета. Джон Е. Дуглас (род. 1945), агент ФБР, не вымышленный, а реальный, прославленный за первопроходческую работу в этой сфере, признает, что ему польстило сравнение со знаменитым сыщиком Конан Дойла.

Первый документальный случай составления психологического портрета имел место в 1890 году, когда доктор Томас Бонд сделал профиль Джека-потрошителя (см. с. 22) для Скотленд-Ярда. Его рапорт оказался захватывающим чтением: не требуется мощного воображения, чтобы догадаться – убийца должен быть мужчиной, физически сильным, хладнокровным и смелым, «субъектом периодических атак агрессивной и эротической мании». Но изложенное дальше выглядит более субъективным: Бонд предполагает, что убийца может находиться «в сексуальном состоянии, что именуется сатириазисом [гиперсексуальность]», или «мстительном или мрачном расположении духа, или… религиозной мании». Бонд даже делает словесный набросок «тихого, безобидно выглядящего человека, вероятно, среднего возраста, опрятно и небедно одетого», который носит «плащ или пальто», вероятно, он «одинок и эксцентричен в привычках», не работает, но «имеет некий небольшой доход или пенсию».

Немногие сегодняшние коллеги доктора рискнули бы зайти так далеко, и наши сомнения становятся только больше, когда мы узнаем, что Бонд однажды порекомендовал частую охоту и пинту то шампанского, то красного вина попеременно каждый день в качестве лекарства от утомления. Он регулярно употреблял опиаты и совершил самоубийство, выпрыгнув из окна собственной спальни.

Образцов того, как Холмс занимается профилированием, слишком много, чтобы перечислить. Он проводит изучение характера практически каждого, с кем встречается, начиная от Ватсона и заканчивая человеком, неумышленно оставившим трубку в рассказе «Желтое лицо». Метод, который он использует, иногда называют «снизу вверх», что значит: детектив замечает малейшие детали внешности, речи и поведения и складывает их вместе, чтобы получить профиль. Его выводы неизбежно ошеломляют и – поскольку они отражают разновидность подсознательной мыслительной работы, которой мы отдаемся, встретив кого-либо впервые, – вызывают интерес. Привлекательность техники в стиле «соедини-точки-чтобы-получилась-картина» помогает объяснить популярность таких ТВ-шоу, как Profiler (NBC, 1996–2000) и Mindhunter (Netflix, 2017, 2019), – все они растут из тех расследований, что вел детектив с Бейкер-стрит, 221Б.