ребенком. Вот это уже проблема, смертность младенцев, тем более роженицы, очень плохо. Надо что-то делать с этим. Ведь сейчас еще и не лето, когда начинается сезон кишечных инфекций, тогда младенцы гибнут первыми и в большом числе. Надо продумать мероприятия по профилактике инфекций. Заверив священника, что всегда рады принять его духовную особу в нашем доме, я намеревалась пройти к себе, там меня ожидали новообретенные сундуки. Но не тут-то было!

Подошёл управляющий, сказал, что продукты получат и доставят его сыновья, а сейчас он хотел бы пригласить меня в тот самый кабинет, что успели обустроить ему в служебном коридоре, как он и хотел. Надо бы обсудить дела и планы на завтра. Вот это деловой подход, уважаю! Первым делом самолёты, то есть работа! И мы прошли в кабинетик. Помещение было небольшим, но чистым, даже успели поставить шкаф для бумаг, письменный стол, два кресла и пару стульев. На большом окне тюлевая гардина. На столе уже лежит пара толстых книг, тетрадь и папка. Шандал с несколькими свечами.

При взгляде на свечи я внутренне поежилась. Ну, боюсь я до истерики пожаров! Однажды, в моем детстве, летом, горела дача на соседней улице. И это так напугало меня, что я боюсь пожара до сих пор. Неужели до сих пор нет никаких ламп, светильников? Надо покопаться в журналах, я там видела некоторые рекламы. Ладно, займёмся делами.

На завтра планировали мы поездку на те поля, где намерены сажать картофель. Управляющий сообщил, что на завтра он уже назначил крестьян для пахоты тех земель. Надо измерить земли и подсчитать необходимое количество посадочного материала. И ещё. Сказала управляющему, чтобы он заказал плотнику необходимое количество ящичков для рассады. Поскольку ни теплицы, ни оранжереи у меня пока нет, будем выращивать рассаду теплолюбивых растений в доме. Я наметила для этого подоконники бальной залы. Окон много, а балы я устраивать все равно не могу, да и не хочу, ближайшие полгода точно, а там, как покажет местный этикет.

Ну, и надо собраться в поездку в Вязьму. Надо решить, кого оставить на хозяйстве на эти три-четыре дня. И мне надо ехать, и Якову Семёновичу. У него есть связи, знакомые среди купечества. И он может помочь мне купить кое-что дешевле, что в моем положении совсем не лишнее. Только мы начали обсуждение, как за дверью, в коридоре, раздались громкие голоса, точнее, один громкий, другой спокойный — Трофима, и визгливый женский. Осторожный стук в дверь, затем появился Трофим и объявил:

— Госпожа Катерина Сергеевна! Тут к вам на прием просится староста деревни Дубравка, Гаврила. Примете?

Ну что же, посмотрим на Гаврилу, очень уж неоднозначная личность прорисовывается.

Глава 18

В кабинет вошёл мужик обычной внешности. Только окладистая и, очевидно, холеная, борода отличалась от тех жиденьких, козлообразных бороденок моих крепостных. И одежда на нем была добротная, не в пример дворне. На голове картуз, на плечах имелся лапсердак, из-под которого виднелась сатиновая, не холщовая! рубаха. Штаны, заправленные в сапоги. Последние нещадно воняли дёгтем.

Глядя на все это "великолепие", я поневоле задалась вопросом — а должность старосты у нас в деревне выборная, на общественных началах, или на окладе, как нынешние мэры? Стараясь дышать пореже и неглубоко, я сказала:

— Слушаю тебя, Гаврила. Ты хотел ко мне на прием, так говори, с чем пришел?

Мужик всё-таки малость оробел, сорвал с головы картуз, поклонился. Присесть я ему не предлагала, а самовольно не решился, хотя и поискал глазами стул. Но начал говорить довольно самоуверенно.

— Дак ить, я пришел, что бы обсказать все, как есть, куда лучшее людишек на работы поставить. А то ить, по неведованию-то неладно может получиться. Вот вы вчерась наругались на двоих бабешечек, а здря! Оне старательные, это вы просто подошли в час отдохновения. Почто их продавать? Детки у их малые, мужики справные…

Ясно, пришел ходатаем за своих протеже, видно, что и сейчас что-то перепало старосте. Хм… час отдохновения! Судя по количеству шелухи от семечек вокруг двух лентяев, этот час длился минимум полдня. Но я решила немного напрячь вопрос, поэтому ответила сухо и равнодушно.

— Это хорошо, что мужики справные, баб или девок им быстро найдем. Вон сколько их, незамужних, после войны-то. А дети малые, привыкнут и к новым мамкам. И насчёт того, кого, куда на работы распределить, так мы уже с Яковом Семеновичем, нашим управляющим, все и распределили. Только вот одного осталось назначить на работы — тебя, Гаврила. Яков Семёнович, куда у нас ещё срочно справные мужики нужны?

Управляющий все отлично понял и, скрывая усмешку, преувеличенно озабоченно ответил:

— Так, Катерина Сергеевна, надо ещё дюжих мужиков прошлогодний перегной на поля возить да боронить. Вот как раз такой сильный мужик и подойдёт. Вот и хорошо, Гаврила, что ты сам заглянул, как раз одного работника и не хватало. Завтра с утречка и ждём тебя на барщину.

Куда девался весь апломб и самодовольство у мужика! Выглядел он довольно комично — растерян, руки дрожат и мнут новый картуз, выглядит непонимающим. Конечно, пошел шерсть стричь, вернулся сам бритым! Наконец, он выложил последний козырь.

— А сестрица моя, Агриппина Игнатьевна, как она, не занедужила ли часом? Шибко много нового в усадьбе, а ее не видать уж несколько ден, и в гости не заглядывала. Моя Феклетинья уж запереживала. Барыня Пелагея Степановна-то шибко уважала сестрицу, завсегда к ней прислушивалась.

Вместо меня ответил управляющий, сообразил быстрее.

— Да, Гаврила, Агриппина Игнатьевна немного приболела, возраст берет свое. Но сейчас, мы думаем, ей будет лучше, и отдыхать она будет больше. Катерина Сергеевна, по душевной доброте своей, дала твоей сестре вольную. Теперь вот она съезжает из усадьбы.

Это был мастерский апперкот! Силен Семеныч, уважаю! Гаврила и вовсе растерялся, залепетал несвязно.

— Вольную… Груньке… а я тут как же? А куда она съезжает-то? Ко мне никак нельзя, сын вот жениться надумал… нет, так-то полдома Грунькиных, верно, но никак ко мне нельзя, нельзя! Пущай к Степке своему ехаит! Должон сын мамку приютить! Вот, такой мой сказ! Дак я пойду?

— Пойди, Гаврила, пойди! Да загляни к сестре, она там с отцом Василием