стоит этого бояться, — Дерион не стесняется демонстрировать осведомленность моими чувствами и тем, что отныне понимает меня лучше, чем я сама. — Это великий дар.

Его прикосновения были теплыми и нежными, но я вдруг вспомнила о других — тех, что ввергали меня в стыд.

Все внутри у меня похолодело.

— Как долго Акар продержится со стрелой в груди?

Дерион попытался скрыть недовольство, выпустил мою руку из ладоней и прошел вперед, вглядываясь в вечернее небо. Он надолго замер, будто очарованный видом собственного леса, утопающего в золоте закатного солнца.

— Не беспокойтесь насчет него, — сказал он глухо и жестом повелел волкам оставить нас одних. — Даже, если Светоч придется забрать, алмазные цепи и клетка надолго его задержат. Но, если вы хотите найти зеркало в Пустоши, никто лучше него не знает, как это сделать. Это зеркало особенное, Тея.

— Почему?

Дерион повернул голову.

— Это был дар людям, — и поманил меня жестом: — Вы хотите прокатиться на спине снежного кондора? Я покажу вам Пустошь с высоты птичьего полета.

— Прокатиться? — я подошла ближе, и Дерион развернулся, снял с себя мантию и укутал меня.

— Я могу видеть глазами птиц, слышать то, что слышат они и управлять ими. Здесь, в Черном лесу, мне нет равных. Даже, если мой брат разобьет клетку, я справлюсь с ним.

— Почему вы называете его братом?

Дерион коснулся моей щеки тыльной стороной ладони.

— Потому что нас сотворила одна и та же сила, — его улыбка стала печальной. — Я не желаю вредить Акару, но мы всегда были по разные стороны, и мы всегда желали одну и ту же женщину. Теперь это вы.

Он обхватил мое лицо ладонями и заглянул мне в глаза:

— Теперь мы связаны кровью. В вас просыпается моя магия.

Его взгляд опускается ниже, на мои губы, и изумруд в его глазах сияет невероятно ярко.

Дерион втягивает носом воздух и закрывает глаза, будто пытаясь побороть возникшее вдруг желание. И сейчас он напоминает зверя, который лишь притворяется человеком.

— Почему вы… тогда, — сглатываю, — съели того бедного зайца?

Вопрос не то, что неуместен, он заставляет Дериона подавиться воздухом. Он резко распахивает глаза, и его зрачки расширяются.

Кажется, лесной король теряется. На его щеках вспыхивает румянец.

— Простите, я… — и он мотает головой: — не удержался. Всего раз за тысячу лет. Я не должен был.

— Почему?

— Я не хочу снова стать зверем. Огонь Борогона помогает мне удержаться, когда я покидаю лес. А то, что было в горах, — он заглянул в мои глаза, пытаясь понять, не боюсь ли я его, — это была вынужденная мера. Вернуться назад к этому облику всякий раз все сложнее и сложнее.

Небо вдруг потемнело, и я вскинула голову — над нами кружили две огромных кондора. Я с таким ошеломлением смотрела на них, что Дерион рассмеялся.

— Нет, — запротестовала я осипшим голосом, не желая признаваться, что мне попросту страшно.

Насупившись, я хмуро наблюдала за птицами, исполняющими в воздухе причудливый танец.

— Они приветствуют вас, — сказал король. — Алем желает показать вам небо, моя королева, — Дерион тоже посмотрел вверх. — Вы увидите, как солнце опускается в облака, и зажигаются в небе первые звезды!

Птицы опускаются на землю и складывают черные крылья. Кожистые, когтистые лапы рыхлят землю. Клюв в форме крючка раскрывается и приветственно щелкает.

Алема я признаю сразу, потому что он глядит на меня и расправляет крылья с белыми полосами, когда я тяну руку, чтобы прикоснуться. И касание это дает мне очень много — я ощущаю соприкосновение наших душ и мне больше не страшно.

На спине Алема пристегнуто седло.

— Почему вы не объединились с Акаром и Бороганом, чтобы снять проклятье и найти выход отсюда? — это же так элементарно, что даже злит. — Все две тысячи лет вы только и делали, что воевали друг с другом!

Дерион опять лукаво улыбается, а затем седлает своего кондора.

Я хватаюсь за подол платья и тоже взбираюсь в седло. Длинный шлейф и мантия укрывают спину Алема и сверкают в лучах солнца.

А потом мы взлетаем. Рывком. Взмах мощных крыльев — с меня срывает капюшон, в волосах жужжит ветер. Я чувствую, как меня захлестывает волнение, а затем растворяется под натиском восторга.

Я крепко держусь за ремни и, наконец, визжу от нахлынувших эмоций.

Алем летит ввысь так стремительно, что вой ветра оглушает. А затем птица падает вниз, распускает крылья и скользит в потоке воздуха вдоль самого горизонта. Под нами мелькают объятые снежной шапкой кроны деревьев.

Солнце — огромное, красное и теплое — тает в белоснежной перине облаков. Небо наполняется сиреневыми красками и тяжелеет. И это так красиво, что у меня сжимается сердце.

Дерион летит рядом. Его лицо сияет от счастья. И это счастье наполняет и меня, и я улыбаюсь, на секунду забыв обо всех проблемах.

А затем ветер становиться колючим. Крылья Алема начинают дрожать, и улыбка пропадает с лица Дериона.

Под нами простирается Пустошь.

Я вижу горы и не могу не думать об их жестоком. Я и злюсь на него, и… восхищаюсь его стойкостью. И ненавижу его упрямство, вспыльчивость, глупую гордыню.

Замираю и сжимаю пальцы на ремне, наклоняясь к Алему.

Внизу снег обнажает осколки камня и древние руины города. Мы пролетаем над разрушенными домами и до меня доносятся призрачные звуки боя: крики людей, стоны, плач и лязг оружия. В моем воображении возникают картины жестокой битвы: Акар на своем железном коне рубит мечом разбегающихся в ужасе людей, каменное воинство безжалостно уничтожает всех, кто попадается на пути, и детей, и женщин.

— Назад! — меня отрезвляет крик Дериона. — Тея!

Черные, почти осязаемые, тени кишат под нами, шипят и клубятся. Моего сердца касается такой холод, что грудь пронзает резкая боль.

Алем дергает ввысь, до головокружения, бьет крыльями без устали, пока мне не становиться трудно дышать. Он накреняется, мы поворачиваем назад.

Меня сковывает холод, пальцы немеют, я едва могу держаться. Пригибаюсь к спине кондора, пытаясь согреться. На мгновение забываюсь и проваливаюсь в темноту, а затем вижу, как солнце окончательно скрывается за горизонтом, и в небе вспыхивают ослепительно яркие звезды.

— Тея! — голос Дериона звучит надрывно.

Мне хочется разжать пальцы и упасть вниз.

Я возвращаюсь мысленно в библиотеку в Замок встреч и вспоминаю реки крови, которые наполняли древний город. Сердце бьет толчками.

Алем падает на землю, и я, наконец, позволяю себе соскользнуть с его спины и оказываюсь в руках Дериона.

— Этого не должно было случиться! — он почти кричит. — Они не могли подойти так близко!