– Да почему неожиданно? Я, например, был уверен, что онтебя разыщет, Мишка мне все уши прожужжал, какой это герой-путешественник…

– Меня пугает эта Мишкина восторженность, я не хочу,чтобы он разочаровался.

– А сама разочарований не боишься?

– Еще как боюсь! Я вообще вдруг поняла, что у менясейчас самое сильное чувство – страх!

– Ну, Маришечка, волков бояться – в лес не ходить. Тыдоверяешь моей интуиции?

Она молча кивнула.

– Мне кажется, что все у тебя с ним будет прекрасно,просто великолепно, в нем есть что-то настоящее, по крайней мере, мне такпоказалось по первому впечатлению. Ну хватит болтать, иди приведи себя впорядок, скоро обед, Мишка, наверное, уже умирает с голоду.

Марина медленно побрела к себе в номер. Невероятно, дажеповерить трудно, что Михаил Петрович, Миша, здесь, в этом отеле, что в любоймомент я могу увидеть его, подойти, прижаться, услышать его запах… И не толькоздесь, в Турции, но и вообще… Выйти за него замуж, наконец… А хочу ли я этого?Хотеть хочу, но главное для меня – хорошо ли это будет для Мишки? Не избалуетли он ребенка, чтобы завоевать его? Это же самый простой и даже примитивныйспособ – завалить подарками, тем более что денег у него, по-видимому,достаточно… И вообще… Он же все-таки чужой… Я совсем его не знаю. Он так легкорасстается с женой из-за нескольких встреч с совершенно чужой женщиной. Или онне ощущает меня чужой? По его словам, он все эти годы меня помнил, даже котазавел с моими глазами… Это забавно…

Она, как всегда, думала стоя под душем, потом вытерлась ихотела одеться, но тут в дверь постучали. Она накинула халатик.

– Мам, открой!

Она распахнула дверь. За Мишкиной спиной стоял МихаилПетрович.

– Ой, я не одета, простите! – Она поймала на себеего взгляд, такой жадный и откровенный, что у нее закружилась голова и ослаблиноги.

– Мама, дядя Миша сказал, что я классно играю впинг-понг, правда, дядя Миша?

– Истинная правда, у него зверская подача!

– Ну и кто выиграл?

– Два-два! Мы бы еще сыграли, но пришел Сева и сказал,что пора обедать! А ты еще не одета!

– Марина, я доставил вам сына… Вы позволите мне заобедом присоединиться к вам?

– Ну разумеется, не сидеть же вам одному.

– Вам четверти часа хватит, чтобы собраться?

– За глаза! – закричал Мишка. – Мама вообщевсе быстро делает!

– А ваш номер далеко? – охрипшим голосомосведомилась Марина.

– Нет, по коридору налево и за угол, тристашестнадцать. Но я за вами зайду, можно?

– Да, спасибо.

Он ушел.

– Мам, ты знаешь, он, оказывается, привез мне изМарселя парусник! Угадай, как он называется?

– Откуда ж мне знать?

– Ну мама, подумай, па-рус-ник из Мар-се-ля, тебе этони о чем не говорит?

– О чем мне это должно говорить, не понимаю!

– Мам, ты что, забыла? Кто жил в Марселе?

– Мишка, ну не помню я, сдаюсь!

– В Марселе жил Эдмон Дантес! А парусник какназывается?

– О господи, «Фараон», что ли?

– Наконец-то!

– Подумаешь, велика важность забыть «ГрафаМонте-Кристо»!

– Мам, а ты рада, что дядя Миша приехал?

– Главное, что ты рад.

– Нет, скажи, ты рада?

– Ну, в общем, да…

– Мам, он клевый! Мне кажется, мой папа был такой…

Марина промолчала, только потрепала сына по волосам ичмокнула в макушку.

– Мам, дядя Миша обещал покатать меня на яхте, если тыразрешить. Ты разрешаешь?

– Что он еще тебе обещал?

– Съездить в аквапарк, прокатиться на банане! –восторженно докладывал Мишка.

– На банане ты уже катался с Севой.

– Ну и что? Сева не в счет! С ним неинтересно.

– Не выдумывай, ты же был в восторге.

– А с дядей Мишей я буду в офигительном восторге,понимаешь?

О господи, он уже совершенно околдовал мальчишку. С этимнадо что-то делать.

– Я, кажется, сваляла грандиозного дурака, мама.

– Ты о чем, Вика? – рассеянно отозвалась НинаЕвгеньевна, занятая огромным сканвордом. Она чувствовала, что дочь чем-тоозабочена, но сама задавать вопросы не хотела. Теперь Вика наконец созрела дляразговора.

– Мишка опять влюбился, и, боюсь, на сей раз это можетплохо кончиться…

– И кто эта женщина?

– В том-то и беда, что я пока не выяснила. Рано илипоздно я, конечно, все узнаю, но боюсь, как бы не было слишком поздно…

– По-твоему, на сей раз это серьезно?

– Боюсь, что да… И к тому же я сделала страшнуюглупость, я сказала ему, что знаю обо всех его прежних бабах…

– Вика, ты сошла с ума! – огорченно сжав пальцамивиски, простонала Нина Евгеньевна. – Разве можно говорить мужчине такиевещи? А ты что, действительно знала обо всех его бабах?

– Представь себе!

– Но зачем тебе это было нужно? Ты что, собирала о нихсведения?

– Можно сказать и так, – криво усмехнуласьВика. – Надо всегда знать противника, понимать, с кем имеешь дело и чегоможно ожидать от той или иной бабы. Между прочим, именно благодаря этому мыпрожили столько лет!

– Господи, Вика, но ведь это ужасно! К тому же ты тожене образец супружеской верности, отнюдь.

– Ну и что? А по-твоему, я могла бы выдержать этужизнь? Я бы давно превратилась в полоумную истеричку. А так я знала: он мнеизменяет – я ему. Но все эти мужики были мне не больно-то нужны, я всегдалюбила этого мерзавца, и теперь еще люблю, но сейчас мне страшно, мама. Ярастерялась… Он куда-то уехал, вероятно с ней, но куда, я пока не узнала…

– Вика, перестань! Не надо ничего узнавать, не надо!Ты, конечно, чудовищно сглупила, признавшись ему… Скажи на милость, а тебе быпонравилось, если б ты вдруг узнала, что за тобой много лет вели слежку?Отвратительно, недостойно! Мне за тебя стыдно!

– Ах, мама, это все интеллигентское чистоплюйство, ужизни свои законы, и довольно суровые.

– Брось, это старая ошибка – цель далеко не всегдаоправдывает средства! Я понимаю, ответить ударом на удар – тут естьопределенная логика, но устанавливать слежку за мужем гнусно, а уж сообщать емуоб этом – просто верх идиотизма! И Миша будет совершенно прав, если уйдет оттебя! Он, несмотря на свои похождения, хороший, порядочный человек, в концеконцов, все мужчины полигамны, но то, что сделала ты… Непростительно!