хотелось, чтобы люди внизу обнаружили его присутствие. Сел на стул, достал блокнот, проверил по часам время и сделал первую запись. Затем откинулся на спинку и приготовился ждать.

Чопра давным-давно не занимался слежкой. В полиции Мумбаи к такой тактике прибегали нечасто, потому что улицы города днем и ночью были полны народа. Наблюдателю в таких условиях оставалось надеяться разве что на удачу. Но Чопра понимал: единственное, на что он может теперь уповать, не имея на руках никаких зацепок, – это именно везение. Он присутствовал при том, как Наяк и мужчина в красном берете заходили в здание склада. И готов был спорить, что еще увидит здесь одного из них или даже обоих. В конце концов, он мог бы выяснить, зачем они сюда приезжали. Даже такая информация послужит подсказкой и поможет дальнейшему расследованию смерти Сантоша Ачрекара. Несмотря на появление Наяка, Чопра не забыл об обещании, которое дал родителям убитого юноши. Кто бы ни был убийцей Сантоша, этот человек должен предстать перед судом.

* * *

Прошел час: солнце поднималось все выше, и в комнате становилось все жарче. В семь ноль четыре Чопра зафиксировал на обозреваемой территории первые признаки жизни.

Со склада вышел невысокий тощий тип с вытянутым крысиным лицом, одетый в синюю тенниску индийской сборной по крикету с номером восемь на спине. Зевнул, потянулся и встал у стены здания – отлить. В это время в проулок забрела, прихрамывая, бродячая собака. Крыс подозвал ее, а когда она подошла поближе, с хриплым гоготом пнул животное по голове. Собака, жалобно скуля, заковыляла прочь. А Крыс ушел обратно на склад.

Однако вскоре вернулся, на этот раз в компании рослого пузатого детины в яркой оранжевой рубахе. Они присели на старые деревянные ящики, достали сигареты, и детина поделился огоньком, щелкнув позолоченной зажигалкой в форме фигуристой дамы. Какое-то время они разговаривали: Чопра наблюдал за ними в бинокль сквозь дыру в углу одного из окон и слышал их голоса. Но беседа шла бессодержательная – о фильмах, приятелях, приглянувшихся девицах…

Спустя какое-то время мужчины ушли обратно на склад.

* * *

К полудню крытое листовой жестью здание заброшенной типографии успело изрядно нагреться, и это доставляло обливающемуся по́том Чопре все больше проблем. Казалось, будто со времени последнего дождя минула целая вечность. Мумбаи вновь изнемогал от жары.

В какой-то момент Чопра уловил краем глаза неясное движение. От удивления он чуть не упал со стула. Но оказалось, что это всего лишь геккон, который прибежал посмотреть на незваного гостя. Через час к нему присоединился еще один, а затем еще и еще, пока на стене у окна не собралось, покинув укрытия, целое семейство пресмыкающихся. Чопра подавил подступающий приступ паники. При взгляде на притихших гекконов его начинало потряхивать, но он понимал, что должен держать себя в руках.

Чтобы успокоить нервы, он достал трубку из горлянки и прикусил мундштук.

В разгар дня Чопра осознал, что совершил глупейшую ошибку. Несмотря на тщательную подготовку, он не подумал о еде и воде. К четырем часам во рту у него пересохло, а урчание в животе стало таким громким, что подняло бы даже мертвого. Но поделать с этим ничего было нельзя. Покинуть пост Чопра не мог, оставалось смириться и терпеть. Услышав какие-то звуки, он обернулся. Это была все та же хромая собака из переулка. Она боязливо приблизилась к Чопре, очевидно, ожидая очередного пинка. А когда поняла, что человек не станет ее бить, начала обнюхивать его рюкзак.

Однако ничего съедобного там не нашла.

И уселась возле Чопры, скрашивая своим молчаливым присутствием его дежурство.

* * *

Остаток дня оказался небогат на события. Парочка наемников периодически появлялась у дверей склада: они мочились, курили, разминали ноги, однако больше ничего не происходило. Некоторое волнение у Чопры вызвала попытка Поппи позвонить ему на мобильный. Чопра забыл перевести телефон в режим вибрации, и пустующие помещения, многократно усиливающие любой звук, огласила воодушевляющая мелодия «Ванде Матарам», национальной песни Индии. Чопра почти не сомневался, что наемники тоже ее услышали. Однако никто из обитателей склада ради поисков возмутителя спокойствия в переулок не вышел.

Чопра выключил телефон и бросил его в рюкзак.

* * *

В одиннадцать вечера он решил, что пора закругляться, и сделал в блокноте последнюю запись. Домой он добрался страшно оголодавшим и сразу же сел за стол, выпив под удивленными взглядами Поппи и Ганеши целый литр воды.

– Где ты пропадал весь день? – спросила, наконец, Поппи. В ее тоне отчетливо слышалось недовольство.

– Надо было уладить кое-какие дела, – уклончиво ответил Чопра.

– Какие дела?

– Так, знаешь, по мелочи – то одно, то другое, – пробормотал он, старательно избегая взгляда жены.

Поппи с тревогой проследила за тем, как муж закончил ужинать и, буркнув невнятное «спасибо», удалился к себе в кабинет.

* * *

«То одно, то другое!» – думала Поппи. Что это вообще значит – «то одно, то другое»?

В последнее время муж вел себя очень странно. Нет, конечно, она понимала: после шокирующего известия о болезни сердца и ужасной новости о необходимости досрочно выйти в отставку его жизнь претерпела серьезные и неожиданные изменения, но все же! Он всегда был человеком привычек, поступал вполне предсказуемо. И не таил от нее секретов. Даже во время какого-нибудь серьезного расследования, о котором ей знать не полагалось, он оставался для нее открытой книгой: она чувствовала, когда его одолевали тревоги или переполняла радость победы. Но с недавних пор он превратился в загадку.

Чего стоили одни только подозрительные телефонные звонки последних месяцев: муж делал все возможное, чтобы утаить от нее содержание разговоров… А сегодня! Исчез, ни слова не говоря, пока она еще спала. Он ведь теперь на пенсии, так что же у него за дела такие, которые приходится всячески скрывать и держать от нее в страшном секрете, будто это государственная тайна? А когда она попыталась ему позвонить, проигнорировал вызов – причем не единожды, а восемь раз!

Если бы Поппи не занимали собственные тревоги и мысли о затее с дочерью Киран, она ни за что на свете не стала бы мириться с подобным. Она бы вытянула из мужа правду и выяснила, что у него на уме.

* * *

На следующий день ситуация только ухудшилась. Чопра опять ушел, не дождавшись пробуждения Поппи, а вернулся уже затемно. Говорил по-прежнему неохотно, темнил, хотя она прямо выразила свое неудовольствие по поводу его странного поведения. Он ответил, что ему требовалось «уладить кое-какие вопросы, но об этом лучше поговорить позже». А затем проскользнул мимо нее в свой проклятый кабинет и заперся там.

От матери помощи не было. Вместо того, чтобы успокоить дочь, она только