– Какие? – спросила я, и у меня заныло сердце.

– Сегодня утром умерла Луиза.

Я не сразу поняла, что он сказал. Потому что человек, с которым знакомишься в субботу, вроде бы не должен умереть в понедельник.

– Боже мой, прими мои соболезнования, – выдавила я и тут же поняла, что мне не суждено получить работу.

Это был удар под дых. Отвратительно, что первая мысль была такая эгоистичная. Боже, да я стала настоящим чудовищем! Раньше я жаловалась, что все в Голливуде готовы перегрызть друг другу глотки, а теперь и сама превратилась в серийного убийцу.

– Спасибо. В общем, я просто хотел, чтобы ты знала, почему она не звонит.

– Это так мило с твоей стороны, но сейчас это явно не самое важное.

Явно.

Повисла долгая пауза. А затем последовал нокаут.

– Слушай, некоторое время я буду очень занят. Надеюсь, ты понимаешь.

Я не понимала. Но я ведь актриса.

– Да, конечно.

– Мне очень понравилось наше свидание, но пока все не уляжется, придется взять паузу.

И тут я поняла.

– Ясно, – ответила я, и мое сердце разбилось на миллион осколков. – Ладно, спасибо, что сообщил. И еще раз прими мои соболезнования.

Я повесила трубку. Хорошо, Джерри не было рядом, потому что я совершенно расклеилась. Из груди вырвались безобразные, лающие рыдания. Любой нормальный человек, вероятно, оценил бы его прямоту по достоинству – конечно, ему нужно побыть в одиночестве! И ведь он даже нашел время позвонить в такой напряженный день. Но я была актрисой, а «нормальных» среди актеров нет. Мы ходили всего на одно свидание, но Нейтан – лучшее, что случилось в моей жизни, да и единственное, что в ней осталось после смерти Луизы, когда я потеряла надежду переломить судьбу. Я не была готова потерять последнее утешение. Может быть, он позвонит, когда все уляжется, но кто знает, когда это будет, если вообще случится.

Когда я поняла, что в этой трагедии есть еще один слой, мое разочарование превратилось в ужас. Я только что безвозвратно отвергла своего соседа по дому. Я не сожалела о сказанном Джордану – не могла же я принять его предложение, если меня привлекает другой, но его переезд «поближе к работе» означал, что мне придется зарабатывать больше, чтобы остаться дома, причем немедленно. Вместо того чтобы уволиться, нужно взять больше смен. Никаких прощаний с идиотской работой, чтобы ходить на прослушивания. Меньше чем за двенадцать часов мои перспективы изменились с внушающих надежду до безнадежных, причем по всем фронтам.

Киношники называют момент, когда герой падает на самое дно, кризисом второго акта. Ромео мертв. Акула-убийца только что сожрала капитана и первого помощника и кружит у тонущей лодки. За последние двое суток я потеряла потенциального парня, роль своей мечты и соседа по дому, который последние семь лет поддерживал меня эмоционально и финансово. Если это не мой кризис второго акта, то что еще? Единственный вопрос в том, поднимется ли моя героиня, чтобы убить акулу, или сдастся, как бедная обманутая Джульетта.

Глава 33. Нейтан

В доме Луизы мне больше нечего было делать, и на несколько часов я поехал на работу.

Винни и Чарли должны появиться не раньше ужина, поэтому я проверил почту, а потом открыл папку «Смерть Луизы» и занялся приготовлениями к похоронам. Погребение назначили на десять утра, и я подтвердил это время, отправив письмо адвокату Луизы, чьи контакты нашел в папке.

Дорогой мистер Реддинг, я Нейтан Лейк, племянник Луизы Лейк Джордж. Должен сообщить вам печальную новость – этим утром Луиза скончалась. Ее дети на пути в город, и мы хотели бы назначить оглашение завещания как можно скорее, если вам удобно.

Я нажал «отправить», и телефон почти тут же загудел.

– Нейтан слушает.

– Нейтан, это Саймон Реддинг. Примите мои соболезнования, – сказал адвокат.

– Спасибо.

– У меня находится завещание вашей тети Луизы, оглашение можно назначить на завтра, если хотите.

– Было бы неплохо.

– Тогда давайте предварительно назначим на одиннадцать, – предложил он. – Я свяжусь с другими заинтересованными сторонами, упомянутыми в завещании, их немного. Если возникнут проблемы, я дам вам знать.

Под «немного», как я понял, он имел в виду моих родителей и братьев, поэтому я просто ответил:

– Прекрасно.

– Должен еще кое-что сказать.

– Что именно?

– Я только вчера виделся с вашей тетей.

Это меня удивило.

– Да?

– Она просила внести кое-какие изменения. И некоторые из них очень существенны.

– Например?

В груди разлился страх. Проклятье. Она все-таки это сделала. Сделала меня наследником.

– Не могу сказать, но завтра вы все узнаете. Просто решил, что следует об этом упомянуть.

Отвратительно с его стороны упомянуть «существенные изменения», но не сообщить, в чем они заключаются. Однако я решил, что уже знаю, в чем дело, ведь тетя сама мне сказала. Поэтому просто ответил:

– Ладно.

– Мне показалось, она прекрасно выглядела, – по непонятной причине добавил адвокат.

– Да, но все может так резко измениться… – произнес я, а что еще тут скажешь?

– Странное совпадение, что она умерла сразу после того, как изменила завещание, вы не находите?

В его тоне звучали подозрения. Даже обвинения. Он что, намекает, будто я ее убил?

– Что вы хотите сказать?

– Я адвокат, а не детектив, – отмахнулся он. – Просто подумал, что вы должны знать о нашей встрече.

Ясно. «И, может быть, это вы ее убили».

– Спасибо. Увидимся завтра.

И я повесил трубку.

Вечером, при встрече с Винни и Чарли, в моей голове продолжало крутиться предупреждение Реддинга о «существенных изменениях». Мне не хотелось ничего говорить (я ведь ничего и не знал). К тому же они ехали целый день и вымотались. Поэтому я рассказал им про расписание, мы немного всплакнули, и я поехал домой.

Ложась в постель, я размышлял о том, как смерть Луизы скажется лично на мне. Ее дом всегда был моим вторым домом. Понимаю, это звучит пренебрежительно по отношению к родителям, но у них было еще трое младших детей. А у Луизы – только я один. Я буду скучать по нашим встречам, и не только из-за ее стряпни. Я заботился о тете, но в какой-то мере и она заботилась обо мне. Ведь что это за жизнь, если никто во мне не нуждается?

Когда-то я был близок с Чарли и Винни. Мы почти ровесники. Сейчас мы с Чарли стоим по разные стороны от тридцати – мне двадцать девять, а ему тридцать один. Когда они с Винни были маленькими, Луиза часто бывала в разъездах, поэтому дядя привозил детей к