или девять, а Сантьяго — на два года меньше, и он уже тогда был весьма беспокойным и капризным ребенком. Однажды стащил у отца зажигалку из кабинета и решил поджечь охапку сена на конюшне. Он, правда, затоптал огонь, но недостаточно тщательно, и после его ухода пламя вновь разгорелось. К счастью, один из помощников конюха видел мальчика и решил проверить, зачем тот ходил к лошадям, так что пожар удалось быстро потушить. Когда маркиз обо всем узнал, он взял ремень и пошел искать Сантьяго, который страшно перепугался и где-то спрятался. Тогда Альваро подошел к отцу и сказал, что огонь развел он. Никогда не забуду выражение лица хозяина. Тот словно забыл о пожаре и произнес: «Знаешь, что я думаю? Что ты мне врешь и пытаешься меня обмануть, а со мной шутки плохи». Маркиз заставил старшего сына весь день стоять на улице, перед парадной дверью. Альваро не мог ни присесть, ни сходить в туалет, ни поесть. В обед начался дождь, но и тогда мальчику не разрешили зайти в дом. Каждые два часа отец выходил во двор, прячась под черным зонтом, и спрашивал: «Кто это сделал?» И в ответ раздавалось: «Я».

Мануэль слушал Эрминию и живо представлял себе мальчугана с гордым взглядом, который твердо стоял на своем.

— Не помню, в каком месяце это случилось, но точно зимой, на улице было холодно. В половине шестого началась гроза с ураганным ветром, да таким сильным, что мы на день остались без электричества. Сантьяго был так напуган, что во время ужина разрыдался и признался отцу, что пожар устроил он. Маркиз даже не взглянул на него, а велел идти в свою комнату. Все легли спать, кроме меня и хозяина. Он ничего мне не говорил, но ни за что на свете я бы не оставила ребенка одного на улице. В час ночи маркиз спустился сюда, и это было странно, потому что сеньоры никогда не заходили в кухню. Ноги его супруги здесь не было до сих пор. Хозяин нес свечу, и в ее колеблющемся свете его лицо казалось особенно безжалостным. Он остановился у окна и сказал: «Этот мальчик смелее, чем все, кого я знаю, вместе взятые». И в голосе маркиза звучали гордость и восхищение. Он велел мне дождаться, пока не ляжет спать, и только тогда я смогла впустить Альваро. Позже на протяжении многих лет я не раз видела этот взгляд. Отец ненавидел старшего сына и в то же время преклонялся перед ним. Но не путай это чувство с любовью. Маркиз не испытывал привязанности к старшим сыновьям: Альваро просто не выносил, а Сантьяго постоянно унижал с самого детства, хотя бедный мальчуган был готов отцу пятки лизать, лишь бы заслужить его одобрение. А взамен получал только презрение. Ни разу в жизни я не видела, чтобы маркиз смотрел на среднего сына так же уважительно, как на старшего.

— А какие отношения были у братьев между собой? — спросил Мануэль. Его заинтересовали собственнические инстинкты среднего де Давилы, замеченные на снимке.

— Прекрасные, они очень любили друг друга. Сантьяго был не только младше, но еще ниже ростом и полнее. — Эрминия указала на фотографию. — Другие ребята его дразнили, а Альваро постоянно защищал брата. Он заботился о Сантьяго, водил за ручку, как только тот начал ходить, не оставлял одного. Средний брат обожал старшего, готов был целовать землю, по которой тот ходит, одобрял все его действия. Сантьяго всегда был самым чувствительным и сентиментальным из трех сыновей маркиза. Смерть Франа его просто подкосила, но я никогда не видела его таким, как в ту ночь, когда не стало Альваро. Сантьяго словно разума лишился; я боялась, что он натворит глупостей.

Мануэль попытался проанализировать свои впечатления от нового маркиза, которого видел всего пару раз.

— Не знаю, они кажутся такими разными…

— Так и есть. И все же они держались друг дружку, хотя и в несколько странной манере. Создавалось впечатление, будто Альваро считал, что обязан заботиться о брате и отвечает за него. У твоего мужа было много друзей за пределами поместья, тогда как Сантьяго не так легко сходился с людьми. Если б не старший брат, бедняга провел бы все детство в одиночестве.

— А с Франом они часто общались?

— Когда тот родился, Альваро было одиннадцать, а Сантьяго — девять. У Альваро были хорошие отношения с младшим братом, хотя под одной крышей они жили недолго: вскоре после появления на свет Франа Альваро отправили в мадридский пансион, и он приезжал сюда только на каникулы. Когда умер старый маркиз, у братьев появился было шанс общаться чаще, но Фран пережил отца всего на пару дней. Бедный мальчик! Его единственного старик любил, если это вообще можно так назвать, но, к сожалению, во всем потакал сыну и испортил его. — Лицо Эрминии выражало глубокое страдание. — Хотя я должна признаться, что все мы его баловали. Возможно, из-за большой разницы в возрасте с братьями Фран превратился для нас в игрушку, всеобщего любимца. Он постоянно смеялся, пел, танцевал, отличался легким и приятным характером. Я живо помню, как он забегал в кухню, обнимал и целовал меня, развязывал фартук и просил денег. И я их давала. — Экономка качала головой, признавая, что и она вела себя неправильно.

Мануэль удивленно смотрел на нее:

— Неправильное воспитание…

— Верно. Он в любой момент получал деньги, стоило лишь попросить, — от меня, от брата, от всех нас. Как ты понимаешь, Фран никогда ни в чем не нуждался. Когда ему исполнилось восемнадцать, он получил права и красивый автомобиль. Все его желания исполнялись: путешествия, уроки верховой езды, фехтование, поло, охота… Отец не скупился на наличные, потому что негоже сыну маркиза расхаживать без денег. Но Фран… — Лицо Эрминии исказилось, и она покачала головой. — Ему всегда было мало. А мы закрывали на это глаза, пока не стало слишком поздно. Однажды я заглянула к нему в комнату и увидела, что ванная заперта. На стук никто не отзывался. В конце концов мой муж и еще один работник сломали дверь. Мы нашли Франа лежащим на полу, а в руке у него торчал шприц. Они с Элисой баловались наркотиками.

— Неужели никто не догадывался и ничего не замечал?

— Тот, кто не хочет видеть, не видит. И потом, Фран хорошо маскировался, хотя все мы что-то подозревали и о чем-то догадывались. В какой-то момент стало очевидно, что парень катится по наклонной. Отец нашел очень хорошую и баснословно дорогую клинику в Португалии,