Измайлов в ответ тоже поднял руку, взглянув на часы. Покавсе шло по плану. В самом банке в это время Высоченко и двое бандитов спешили кхранилищу.

Вася довольно быстро сумел открыть сейф, но здесь произошлонепоправимое. Ключ был полностью поглощен сейфом, и в этот момент за его спинойпослышались чьи-то шаги. Бандит не повернулся, решив, что это прибежалМиленкин. И удивился, услышав крик:

— Стой, стрелять буду!

Высоченко обернулся, но было уже поздно. Появившийся третийохранник не растерялся и первым же выстрелом уложил Васю на пол. Высоченкопришлось прыгнуть, чтобы выбить пистолет из его рук. Но прыгнул он слишкомпоздно.

Охранник успел дважды выстрелить, и Высоченко заметил, какхарактерно дернулся Вася, свалившись на пол. Высоченко отбросил пистолетохранника ногой и, развернувшись, ударил его по лицу. Но тот чуть увернулся, иудар получился скользящим.

Третий охранник был бывшим десантником, и Высоченко сразупонял, что молодой человек хорошо подготовлен. Он понял, что победить толькоумением будет достаточно сложно. Парень был молодой, сильный, хорошотренированный. Нужно было применить весь свой опыт. Именно поэтому полковникчуть отступил, сделал вид, что споткнулся, и, когда радостный охранник ринулсяк нему, чтобы добить, полковник упал, выхватив свой пистолет, и выстрелилнесколько раз в сильного, но недалекого парня. Тот рухнул как подкошенный.

И именно в этот момент на звук выстрелов вбежал еще одинчеловек.

Высоченко обернулся, чтобы выстрелить, и замер. Перед ним стояламолодая женщина с широко раскрытыми глазами. Но дело было не в ее глазах. Делобыло в ее животе. Она была беременна. На полу лежали два трупа. Миленкинкопался где-то в другой комнате, а полковник стоял, сжимая пистолет и все ещене решаясь выстрелить. А напротив него стояла беременная женщина. И он впервыев жизни не знал, что ему делать…

Низаметдинов открыл дверь не сразу — очевидно, он одевался.Потом, распахнув дверь, демонстративно посмотрел на часы.

— Вы знаете, который сейчас час? — спросилон. — Неужели вы не могли прийти завтра утром?

— Нет, — в тон ему ответил Дронго, — или вамдействительно неинтересно, кто убил вашего консула?

— Не говорите так громко, — вспыхнулНизаметдинов. — Заходите в комнату и скажите все, что вы хотите мнесообщить.

Он посторонился, пропуская Дронго, который не мешкая прошелк нему в комнату. Здесь царил беспорядок. Постель была смята. Очевидно,Низаметдинов все-таки спал. На столике рядом с кроватью лежал мобильныйтелефон.

— Какое у вас ко мне дело? — нервно спросилНизаметдинов. — И не нужно называть меня подполковником. Я понимаю, чтовас прислали для розыска самолета, и очень уважаю нашего заместителя министра,но совсем не обязательно всем знать мое звание. Они не знали, что япредставитель Министерства безопасности.

— Ничего страшного, — улыбнулся Дронго, —может, им будет даже приятно, что сюда прилетел такой солидный человек.

— Вы, пожалуйста, не шутите, — вспыхнувНизаметдинов, — у нас тут такое случилось. — Кстати, насчетслучившегося. Один из свидетелей уверяет, что слышал, как вы ругались спокойным. Громко ругались. Как вы это объясните?

— Я не обязан давать вам объяснения. У менядипломатический статус.

— А я не следователь, чтобы вы прикрывались своимфальшивым статусом.

Если вы откажетесь отвечать на мои вопросы, я позвоню вашемузаместителю министра, кстати, родственнику президента, и расскажу ему обо всем.Конкретно скажу ему о том, что вы отказываетесь помогать мне в расследовании.Вас устраивает такой вариант?

— Перестаньте, — махнул рукой Низаметдинов, —объясните нормально, что вы хотите?

— Чтобы вы ответили на все мои вопросы.

— Какие именно вопросы вас интересуют?

— Почему вы ругались с покойным?

— Мы не ругались. Мы просто разговаривали.

— Свидетель слышал, как вы ругались. Причем такувлеклись, что даже не заметили, что дверь открыта. Почему?

— У нас имелись с ним некоторые расхождения вомнении, — пробормотал Низаметдинов. — Он считал, что нужно искатьсамолет в других местах — в Чечне и в Ингушетии. А я настаивал на том, чтосамолет упал в море. Из-за этого мы и поспорили.

— Следователю вы сказали, что не слышали выстрелов. Новаша кровать стоит рядом со стеной, которая отделяет вас от номера консула. Каквы могли не слышать хотя бы шума падающего тела, если даже предположить, чтоубийца стрелял из пистолета с глушителем?

— Не знаю. Я ничего не слышал. Если бы я что-тоуслышал, то тогда наверняка побежал бы в соседний номер. У меня с собой всегдаесть оружие, я бы сумел остановить убийцу.

— Как вы думаете, кто мог убить вашего консула?

— Конечно, местные власти, — не раздумывая,ответил Низаметдинов. — Это все козни Москвы. Они завтра и меня захотятубрать. Сначала похитили наш самолет, а теперь убрали нашего консула. Внизусидели милиционер и вахтер. Они что, не видели убийцы? Конечно, видели. Простоне хотят говорить. Потому что их предупредили, чтобы они молчали. Это всесвязано с самолетом. Наш президент примет мудрое решение, если наша республикавыйдет наконец из СНГ, — сказал Низаметдинов.

— Ясно. Когда вы сюда прилетели?

— Уже больше недели. Ищем этот самолет и не можем егонайти. И никогда не найдем, — уверенно закончил Низаметдинов. — Какможно найти этот самолет, если его просто спрятали?

— Подождите, — поморщился Дронго, — просамолет вы уже говорили. Меня интересуют другие детали. Вы никого не видели вгостинице? Из чужих?

— Напротив поселилась какая-то пара. По-моему,бизнесмены. Но они еще не вернулись. Больше здесь никого не было. На этаже,кроме нас, никого нет. Вот еще сейчас вас поселили.

— Я бы не успел убить вашего консула, — усмехнулсяДронго. — Для этого я слишком поздно приехал. Кого еще вы видели вгостинице вчера?

— Приезжал какой-то тип. У него в руках были свертки.Поднимался на второй этаж. Еще видел, как поднималась наверх наша горничная.Вот, собственно, и все. Но наш Валидов видел, как один из командированныхнесколько раз спускался вниз. Если хотите, я могу его позвать. Он все равнодопоздна не спит, читает местные газеты.

— Да, если это возможно.

Низаметдинов поднялся и вышел из комнаты. Дронго подошел кстолику, посмотрел на лежавший на нем телефонный аппарат. Это был аппаратсистемы «Панасоник». Он повертел его в руках и положил на место. В этот моментв комнату вошли Низаметдинов и молодой человек лет тридцати — тридцати пяти спышной шевелюрой. У него были красивые усы и правильные черты лица, которыенесколько портил низкий лоб. Несмотря на позднее время, он был в костюме и дажене забыл надеть галстук.