Дронго вспомнил про него, с улыбкой подумал, что раньше такназывали людей, совершающих хищения в особо крупных размерах. Он подернулся,чтобы спуститься вниз, когда увидел, что из открытой двери одного номера нанего смотрит Чумбуридзе.

— Вы здесь? — удивился майор. — Хотя всеправильно. Это единственное приличное место, где довольно сносные условия. Востальных гостиницах либо бардак, либо очень дорого.

— Ваши ребята с вами?

— В соседнем номере, — пояснил Чумбуридзе. —У вас есть чай? Заходите к нам, посидим вместе. Наш Керимов только про вас иговорит.

— С удовольствием, — улыбнулся Дронго. — Язабыл свой электрический чайник. Раньше я брал с собой кипятильник, а теперьобычно вожу небольшой чайник. Очень удобная вещь. Но, к сожалению, я его частозабываю дома.

— Заходите, — пригласил Чумбуридзе,посторонившись.

Дронго уже собирался войти, когда дверь напротив открылась икто-то спросил:

— Мужики, у вас соли не будет?

— Нет, — ответил Чумбуридзе, — соли у наснет.

— Жалко. — Дверь тут же закрылась.

— Соседи, — улыбнулся Чумбуридзе, — двоесотрудников какого-то министерства из Москвы. Третий день по вечерам пьют всвоих номерах. Что им еще делать?

— Это синдром «советских командированных», —сказал Дронго. — Мне рассказывали, как пили в командировки некоторыеделегации из новых государств.

Особенно оттуда, где победили так называемые «национальныедемократы». Любую пятизвездочную гостиницу такие делегации сразу же превращалив обычную забегаловку. Ходили в спортивных костюмах по этажам, требовали ночьюв номера хлеба и водки, опустошали мини-бары, воровали полотенца и пепельницы.В делегациях были, как правило, люди, ни разу в жизни не выезжавшие за границуи впервые оказавшиеся за рубежом. Представляете, как они вели себя, вырываясьиз дома?

Чумбуридзе рассмеялся. В номер вошли Керимов и Аракелов.

— Может, позвать и вашего спутника? — предложилГеоргий.

— Нет, — возразил Дронго, — мне вполнедостаточно его постоянного присутствия со мной днем. Могу я хоть вечеромнемного отдохнуть от него?

— Это ваш телохранитель? — спросил Аракелов.

— Скорее телодушитель. Он приставлен ко мне ихгосударством. Так сказать, для страховки.

— Им так нужен этот их самолет, — вздохнулКеримов.

— Видимо, не только им, раз убили их консула, —сказал Дронго.

— Как вы думаете, кто это мог сделать? — спросилКеримов.

— Не знаю. Судя по тем фактам, которые мне рассказалиследователи, убийца обязательно должен был пройти мимо сержанта и вахтера,причем пройти дважды. Туда и обратно. И не увидеть его они никак не могли. Либоони были с ним в сговоре, либо они его не увидели. Ни первый, ни второй вариантпрактически невозможен. Убийца от так быстро сговориться с обоими, тем болеечто их предыдущая смена не совпадала. Я узнал это от следователя Широкова.

Получается, что сначала договаривались с вахтером, а потом ссержантом. Потом убили консула и спокойно ушли. Нет, здесь что-то не так.Что-то не совпадает.

— Вы думаете, убийца вошел через главный вход? —уточнил Чумбуридзе.

— Следователи проверяли черный ход. Он был закрыт. Тамдве двери и два замка. Я сам спустился и тоже проверил.

— Тогда получается, что убийцы вообще не было. Или онрастворился в воздухе, — задумчиво сказал Керимов.

— Не совсем, — возразил Дронго. — Ясталкивался с двумя случаями, когда казалось, что убийца просто не могисчезнуть. Однажды в Нью-Йорке, в здании ООН была убита женщина. В коридоре,который вел в ее комнату, стояли видеокамеры, не зафиксировавшие никого постороннего.Но работавшие в соседней комнате люди слышали крики женщины о помощи ивыстрелы. Когда они прибежали, она была убита, а убийцы нигде не было. Потомоказалось, что все это было очень искусно подстроено.

— Убийства не было? — уточнил Керимов.

— Убийство было настоящее. Но убийца использовалмагнитофонную запись.

Он застрелил женщину за пять минут до того и записал намагнитофон звук выстрелов и крики. Потом вышел к работающим сотрудникам,включив магнитофон.

Через пять минут, когда раздались крики, у него быложелезное алиби. Он был вместе с остальными.

— Здорово, — не удержался Аракелов.

— А второй случай? — спросил Керимов.

— Еще интереснее. Я сам был непосредственным свидетелемэтого убийства.

Мы находились в комнате с девушкой, когда услышали крикихозяина дома о помощи.

Мы прибежали на эти крики, выломали дверь, закрытую снаружи,и увидели мертвого хозяина. Я побежал за врачом, но было слишком поздно. Потоммы исследовали комнату. Выяснилось, что в нее никто не мог войти и тем болеевыйти из нее.

— Тогда кто же убил хозяина?

— В том-то и дело. Хозяин дома решил пошутить, таксказать, разыграть меня и своих гостей, но меня он выбрал именно для того,чтобы посмеяться над моими аналитическими способностями. Он имитировалнападение на себя, начал звать на помощь, заперев дверь изнутри. Когда мы сдевушкой ворвались к нему, он был жив, но я был так взволнован, что поспешил заврачом, не обратив на это внимания. Хозяин обрадованно подмигнул девушке,которая, имея железное алиби, тут же его пристрелила. И нам всем пришлосьгадать, как убийца мог выйти из этой комнаты. Я не подозревал молодую особу,ведь она была со мной, когда мы обнаружили якобы убитого.

— Вы думаете, здесь похожий случай? — спросилЧумбуридзе.

— Нет. Абсолютно точно — нет. Консулу незачем былоразыгрывать кого бы то ни было. Я только думаю о том, что мы не знаем всехподробностей случившегося. Если бы мы могли более полно восстановить всюкартину происшедшего, я думаю, мы наверняка смогли бы ответить, как убийцавошел и вышел из здания. В дверь снова постучали.

— Да, — крикнул Чумбуридзе, — войдите! Дверьоткрылась. На пороге стоял мужчина лет сорока пяти с несколько помятым лицом.На нем был спортивный засаленный костюм. Он подмигнул собравшимся.

— Ребята, может, соль у вас есть? А то сидим без соли.И огурцы давно кончились.

— Вы здесь в командировке? — спросил Дронго.

— Да, — сморщился мужчина, — мы здесь уже тридня.

— Нравится?

— Не очень, — честно ответил гость, — скукастрашная. И телевизор плохо работает. Шумит, как пылесос. Вот человека убили низа что. Сегодня думали погулять, а так глупо все получилось. Ничего, завтра мызаканчиваем — и домой, в Москву.

— У нас нет соли, — сказал Чумбуридзе, — выуже про нее нас спрашивали.