— Ваше имя?

— Константин. Цапов.

— Звание?

— Подполковник милиции.

— Стаж работы?

— Восемнадцать лет, из них пять на нелегальной работе.

— Награды?

— Орден Красной Звезды, четыре медали.

— Семейное положение?

— В настоящее время холост. Разведен. От первого бракаимею дочь.

— Где проживает ваша первая семья?

— В Москве.

— Вы с ними встречаетесь?

— Да. Раз или два раза в месяц встречаюсь с дочерью. Ейпятнадцать лет.

— У вас остались родственники на Северном Кавказе?

— Наверное, остались. Но прямых нет. Нас было двоедетей в семье. Отец погиб на фронте. Мать вырастила нас вместе с сестрой.Сестра в настоящее время проживает в Казахстане. Она вышла замуж и живет там сосвоей семьей. Я думаю, что могу встретить родственников, но вряд ли они узнаютменя, а я их. Прошло слишком много лет.

— Вы понимаете, Цапов, что это будет самая опасная вашакомандировка?

Самая опасная за все время службы.

— Понимаю.

— У вас есть просьбы или пожелания?

— Нет.

— У вас есть любимая женщина?

— Есть.

— Это та, которую вы указали в своем письме? Адресточный, все совпадает?

— Да, все правильно.

— Мы установим за ней наблюдение. Какие у вас ещепожелания?

— Больше никаких.

Задающий вопросы мужчина в штатском посмотрел на лежавшиеперед ним документы, потом перевел взгляд на сидевшего напротив человека.

— Документы и награды будут приняты в установленномпорядке, — сказал он, — ваша квартира будет опечатана. Всех, кто такили иначе работал с вами или вступал в контакты, мы изолируем. Постараемсясделать все, чтобы избежать любых неожиданностей. Хотя все предусмотреть неудастся. Придется импровизировать на ходу.

— Я все понимаю.

— И последнее. Вы дали согласие на некоторые изменениявашего лица. Врачи уверяют, что все пройдет нормально. Однако мы считаем, чтовам нужно дать время для того, чтобы вы могли немного привыкнуть к своемуновому лицу.

— В каком смысле?

— Мы дадим вам отпуск на две недели. Знаете, некоторыйпериод «акклиматизации» перед вашей поездкой…

— Нет.

— Не понял.

— Вы же знаете, что у нас нет времени. Меня готовили втаком срочном порядке именно потому, что у нас совсем нет времени. Мне не нуженпериод «акклиматизации».

— Этот вопрос не подлежит обсуждению, Цапов. И егорешаем не мы с вами. Таковы рекомендации психологов.

— Мне кажется, они недооценивают конкретную ситуацию.

— Возможно. Но выполнять рекомендации психологов мыобязаны.

— Мы не можем снизить темп операции. Я вполне могупройти «акклиматизацию» непосредственно во время работы.

— Хорошо. Я попробую еще раз поговорить с психологами.Они и так переусердствовали с вами, проверяя вашу психологическую устойчивость.Тем не менее меня просили задать вам еще один вопрос. Последний.

— Наш разговор записывается на пленку?

— Конечно.

— Какой вопрос вы хотите мне задать?

— Как вы себя сейчас чувствуете?

— Я хочу спать. Очень устал. И не привык вставать такрано.

— До свидания. Удачи вам, Цапов.

— И вам, генерал. Надеюсь, вы сумеете меня опередить.

— Я рискую только своей карьерой, — сказалгенерал. — Постарайтесь остаться в живых. И не нужно излишнего героизма.Сейчас не то время, Цапов. Героев не любят и не понимают. Сейчас время циников.Лучше быть трусливым живым циником, чем мертвым героем. Я убежден в этом.

Самолет стоял в аэропорту и внешне ничем не отличался отдругих белоснежных гигантов, стоявших по соседству. В международном аэропортуцарило привычное оживление. Пассажиры спешили на свои рейсы, таможенникирадостно поглядывали на потоки пассажиров, предвкушая «добычу» в виде поборов.

Пограничники так же радостно оглядывали спешившихпассажиров. Вместо положенных восьми пропускных пунктов работали только три,создавая искусственные дополнительные трудности для пассажиров, которые готовыбыли платить деньги, лишь бы не опоздать на свой рейс.

Среднеазиатская столица нового государства, возникшего наполитической карте мира после девяносто первого года, переживала процессобретения «столичности». Патриархальный быт удивительно сочетался сультрасовременным оборудованием реконструированного аэропорта и мощнымилайнерами.

К служебному выходу на летное поле подъехала вереницаавтомобилей. В первой машине сидел сам начальник полиции аэропорта. Следомзатормозила темно-синяя «БМВ», за которой выстроились джип и два микроавтобусас занавешенными окнами. Замыкали процессию еще две легковые машины.

— Открывай дверь! — громко крикнул начальникполиции замешкавшемуся дежурному. Тот засуетился. Его предупредили еще полчасаназад о прибытии автомобилей. К нему в будку явился сам начальник службыбезопасности аэропорта, приказав пропустить колонну на летное поле.

Машины въехали на территорию аэропорта и сразу повернули кстоявшему несколько в стороне авиалайнеру. Подъехав к самолету, машинызатормозили. Там уже стояли несколько человек, в том числе начальник службыбезопасности аэропорта. Из предпоследней машины вышли министр внутренних делреспублики и руководитель республиканского авиационного агентства, в подчинениикоторого находился аэропорт.

— Быстрее, — приказал начальник полиции. Он особенносуетился, стремясь отличиться перед министром.

Высыпавшие из машин люди в штатском начали поднимать на бортсамолета ящики, осторожно вынося их из автобусов. Начальник полиции хотел былоподняться в самолет, чтобы проследить за размещением ящиков, но его остановилодин из штатских.

— Не нужно подниматься в самолета, — тихо сказалон начальнику полиции.

Тот все понял, согласно кивнул головой. Через полчаса ящикибыли погружены на борт самолета и микроавтобусы отъехали. У самолета осталисьтолько три легковые машины.

— Уезжайте, — негромко приказал министр начальникуполиции. Он был гораздо ниже ростом, чем его собеседник, но казалсяподчиненному гигантом.