Она закусила губу. Помолчала. Потом наконец сказала:

— У меня муж был там.

— Где? — на этот раз вздрогнул Высоченко.

— В Чечне.

— Он военный?

— Нет, связист. Руководитель отдела Министерства связи.

— Ясно. — Высоченко нагнулся и дотронулся До плечаводителя. — Поворачивай обратно. — Он назвал свой московский адрес.

— С ума сошел, — разозлился водитель, — мыуже столько проехали.

— Ничего, я тебе заплачу, поворачивай, говорю, —гневно потребовал Высоченко.

— Совсем ненормальный, — зло сказал водитель,поворачивая машину.

Женщина молчала. Она никак не прокомментировала неожиданноерешение захватившего ее незнакомца. Всю оставшуюся часть дороги они молчали.Когда наконец машина доехала до его дома, он открыл дверь, приглашая женщинувыйти, и заплатил водителю. Он сам удивлялся своему поступку. Никогда до этогоон не разрешал никому появляться в его квартире. И никто из киллеров не зналмосковского адреса полковника Высоченко.

Он не понимал, что с ним происходит. Конечно, он неиспытывал физического влечения к этой женщине, понимая и ее состояние, и ееиспуг. Но между ними возникла какая-то напряженная духовная связь, которая былав тысячу раз более эротична и интересна, чем обычная встреча мужчины и женщины.Может быть, он просто соскучился по нормальному человеческому общению. Можетбыть, ему была необходима эта встреча, именно после того, как в течение одногодня он видел столько крови и был убийцей стольких людей. У каждого человека,очевидно, существует некий предел, переходя который он либо становитсяживотным, либо ужасается содеянному. Высоченко не ужаснулся, но ему нужен былисповедник.

Убитые рано утром трое бандитов, убитые охранники в банке —все это превысило предел его выносливости.

Он привык к молчанию, привык постоянно скрывать свои мысли,свои чувства от собеседников. Постоянное общение с подонками и рецидивистами,вынужденные встречи с убийцами, редкие встречи с проститутками не моглизаменить полноценного человеческого общения. Он уже несколько лет не испытывалтакой потребности в общении. Но именно сегодня он по неизвестной причине вдругзахотел еще немного продлить свое пребывание рядом с этой необычной женщиной.

— Пойдемте, — сказал он, приглашая ее. И онапокорно пошла за ним.

— Почему вы не сказали мне, что спускались двараза? — настаивал Дронго, глядя на стоявшего перед ним Колышева.

— Действительно, два раза, — вспомнилКолышев. — Нет, я не хотел ничего скрывать. Просто один раз я спустилсяпредупредить о том, что мне привезут пакет, а во второй раз спустился, чтобызабрать этот пакет. Но его не привезли.

— У вас же есть телефон, — настаивалДронго. — Почему вы не позвонили вниз?

— Скучно сидеть в номере, — пожал плечамиКолышев, — а так хоть какая-никакая разминка.

— Вы сказали, что слышали, как скандалили консул и егозаместитель. А вот заместитель утверждает, что не спорил, а просто беседовал субитым дипломатом.

— Нет, они кричали друг на друга, — убежденносказал Колышев. — Я это хорошо помню.

— Вы не обратили внимания на ремонтников, которыеработали в номере на втором этаже?

— Конечно, обратил. Обычно туда приходят несколькочеловек. Их всех милиционеры и вахтеры знают в лицо.

— С чего вы взяли?

— Они все время здоровались друг с другом.

— На Востоке принято здороваться друг с другом, —возразил Дронго, — даже если люди незнакомы. Это традиционная восточнаявежливость.

— Может быть, — согласился Колышев, — но я незнал, кто там чужой, а кто свой.

— Понятно. — Дронго повернулся и пошел в соседнийномер, сильно постучал в дверь.

— Кто там? — раздался сонный голос.

— Извините, что беспокою вас, — сказалДронго, — но я по поводу убийства дипломата на втором этаже.

— Опять!.. — раздался недовольный голос.

— Открой дверь, — сказал другой, — может,что-то важное.

На этот раз они были в трусах и майках. На улице былохолодно, и в гостинице неплохо топили. И хотя с горячей водой были перебои,отопление работало нормально. Но спать приходилось под теплыми одеялами. Дверьоткрыл более молодой.

— Что вам нужно? — испуганно спросил он.

— Вы все-таки следователь, — сказал второй, тожеподнявшийся с кровати.

— Вы видели рабочих, которые приходили ремонтироватькомнату на втором этаже? — спросил Дронго.

— Кажется, да, — сказал молодой, — но я точноне помню. Они приходят каждый день.

— А вы их видели? — спросил Дронго, обращаясь ковторому.

— Нет, я не помню, — раздраженно ответилтот. — Почему нужно обязательно устраивать допросы в два часа ночи?По-моему, есть закон, запрещающий делать это в ночное время.

— Но нет закона, разрешающего убивать дипломатов, —улыбнулся Дронго. — Так вы их видели?

— Не помню. Они все время мелькали на этаже. Хорошоеще, что они не стучат, иначе здесь было бы невозможно жить.

— Кого-нибудь еще вы видели в гостинице?

— Нет, не видели. Мы вам уже все это говорили.

— Но к вам приезжал водитель. Этот водитель постоянноприкреплен к вам или сегодня был другой?

— Нет, все три дня был один и тот же, — ответилвторой командированный из глубины комнаты.

— Вас еще что-нибудь интересует? — спросил первый.

— Да, вы сказали, что два раза звали соседа из другогономера. Почему он не пришел? Чем он объяснил свой отказ?

— Ничем. Просто отказывал — и все.

— Ясно. И еще один вопрос. Вы не слышали, как спориликонсул и кто-нибудь из его помощников?

— Нет, не слышал, — заявил первый.

— И я не слышал, — сказал второй.

— Последний вопрос. Вы не выходили из гостиницы вчеравечером?

— Я спускался вниз, — сказал первыйкомандированный, — один раз. Но не выходил.

— Зачем вы спускались вниз?

— Это мое личное дело, — разозлился собеседникДронго. — У вас больше нет вопросов?

— Нет. Извините. — Перед носом Дронго закрылидверь, и он вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернувшись, он увидел,что на него смотрит Георгий Чумбуридзе.

— Вы покинули нас два часа назад и до сих пор невернулись, — сказал майор. — Ребята уже пошли спать.

— У вас остался чай? — спросил Дронго.