– Да. Он тут в кустах валялся! Повезло, что я обошла остановку! – обрадовалась мама.

– Значит, Федор бросил его и уехал на автобусе. Через несколько часов он будет в Черноморском, – сказал папа.

– Не будет. Автобус не до Черноморского. Он до Оленевки, – поправила мама.

Папа некоторое время поразмыслил и повторно отправился в магазин, чтобы выяснить у продавщицы, нет ли тут человека с машиной, которой согласился бы подкинуть их до Черноморского.

Продавщица подошла к делу практически.

– Это все ваши дети? Ну которые тут вот бегали? – спросила она, показывая на потолок.

Папа сознался, что да.

– Тогда вы ни в какую легковую машину не поместитесь. А других тут нет. Лучше бегите к Донузлаву. Это два километра отсюда. Может, какой катер в Черноморское пойдет и вас захватит.

– А катера тут часто ходят? – спросил папа.

Продавщица сделала руками извилистое движение, сообщив в форме индийского танца, что катера-то, конечно, ходят, но вот место назначения и интервалы – величины переменные.

Папа вышел к маме и стал с ней совещаться.

– Будем надеяться, что с катером нам повезет! Погоди, надо с дядей Лешей попрощаться! – сказала мама.

Она исчезла в магазине и вернулась с десятью буханками хлеба местной выпечки и целым пакетом яблок. Каждая буханка имела свою неповторимую форму. Одна заваливалась вправо, другую словно кто-то цокнул слегка по лбу, третья состояла из двух сросшихся половинок.

Дети поначалу смеялись над таким хлебом, но после, начав дележку, разорвали одну буханку руками и обнаружили, что у нее есть целых два достоинства. Первое – очень толстая и вкусная корка. А второе – то, что под твердой и крепкой коркой мякиш теплый и невероятно вкусный.

– Городской хлеб с ним просто рядом не валялся! Теперь будем покупать только тут! – заявила Алена.

– Ага, – охотно согласилась Катя. – А за хлебом будем посылать тебя! Ты будешь выходить из дому на ночь глядя и добираться двое суток пешочком.

Три буханки хлеба мама оставила для них, а шесть буханок и яблоки отдала дяде Леше для лошадей.

– Хлеб я подсушу, чего сам не съем! Свежий лошадям нельзя! – сказал дядя Леша. – А вот за яблочки двойное спасибо!

Он ловко разрезал каждое яблоко на четыре части и раздал детям, чтобы они угостили лошадей.

– Кормим только с открытой ладони! Вот, например, у конюхов вечно в пальцах недокомплект, а всё потому, что не побереглись! – предупредил он.

Простившись с дядей Лешей, Гавриловы взяли вещи и пакеты с провизией и помчались к Донузлаву. Раньше они видели его только на карте. Длинная такая, постепенно расширяющаяся колбаса озера, соединенная с морем.

Первым бежал папа. На плечах у него прыгала Рита. Еще через двести метров на папе повис Костя. С Ритой и Костей папа уже не мог бежать и стал отставать. Саша, носившийся сразу во всех направлениях и ухитрявшийся еще и бабочек ловить, приревновал, подкрался к папе сзади и, подпрыгнув, повис у него на шее.

– Задушишь! На кадык не дави! – прохрипел папа.

Теперь он, едва переставляя ноги, тащил уже троих.

– Я вообще-то тоже устала! – заявила Алена.

Не дожидаясь, пока и она окажется у него на голове, папа рухнул в траву.

– Всё! Теперь вы меня несите! – выдохнул он и раскинул руки.

Дети стали все вместе поднимать папу, но даже с помощью Пети смогли протащить его только полметра. При этом они даже не столько его тащили, сколько перекатывали по траве.

– Да, – хмыкнул папа, – надежная команда! Пожалуй, я лучше пойду сам!.. Только, чур, уже не виснуть!

И, поднявшись, он пошел пешком, держа за руки Риту и Костю.

До озера они добрались быстро, но обещанных катеров не увидели. Лишь вдали виднелись два порядочно ржавых рыболовных судна, стоявших на якорях. Но они были так далеко, что докричаться до них не представлялось никакой возможности. Да и вообще непонятно, был ли кто-то на борту.

– И где наши катера? – спросила мама.

– Вопрос хороший. Прекрасно сформулирован! Грамотно поставлен! – одобрил папа. – Но меня больше интересует, в какую сторону нам двигаться дальше. К морю или от моря?

– Лучше к морю. Нам явно нужны те катера, которые ходят по морю! – сказала мама, и они продолжили свой путь.

Правда, продолжили его не все. Саша и Костя забрались в камыши, чтобы ловить полосатых мух, засели ниже колена в глубочайшей грязи и стали звать на помощь. Кое-как их вытащили, но при этом Саша оказался босиком. У него исчезли не только кроссовки, но даже почему-то и носки.

– Пожалуй, нырять за ними мы не станем! – сказала мама, издали разглядывая сомкнувшуюся грязь.

– И как теперь Саша пойдет? – забеспокоился папа.

– А никак не пойдет. Он вон уже бежит, – ответила мама. И правда, Саша как ни в чем не бывало несся вдоль камышей, высматривая лягушек, а за ним, крича «Подожди меня!», летел по пояс грязный Костя.

– Интересно: ему кроссовок не жалко?

– Я думаю, он вообще не понял, что их потерял!.. Он сейчас трусы потеряет и не заметит! – вздохнула мама.

Минут через десять камыши внезапно раздвинулись, и они увидели деревянные мостки. Мостки имели форму буквы Т. Длинная палочка шла от берега, а потом расширялась. К расширению были пришвартованы две моторные лодки, одна весельная и одно непонятное судно с мачтой и будкой, вроде строительного вагончика. По палубе босиком разгуливал молодой человек с длинным носом и торчащими ежиком волосами. На первый взгляд он был всего на несколько лет старше Пети.

В руках у молодого человека было пластиковое ведро с краской. Изредка он бочком подходил к будке, делал кисточкой один-два мазка и отскакивал назад, вперяясь в будку глазами живописца.

Разгоряченные Гавриловы выбежали на мостки и столпились перед судном. Молодой человек опасливо посмотрел на них и спрятал ведро с краской за спину.

– Как называется ваш пароход? – закричала Алена.

– Это не пароход! – оскорбился молодой человек. – Мы, между прочим, яхта!

И, доказывая этот факт, он пальцем показал на борт, где не очень черным по не очень синему было выведено «Яхта ДруZба».

– А почему «Ж» такая странная? – спросила Катя.